Неспетая песня о любви к Гагарину
Роман Лейбов о том, что привлекает в СССР тех, кто его не застал
Читая по долгу службы современную русскую литературу, я не устаю поражаться ее почти психоаналитической фиксации на советском опыте (в сталинском или брежневском, реже — в хрущевском изводе). На это можно возразить, что эпос вообще требует исторической дистанции, и столетний период здесь оптимален (пуповина еще не разорвана, но уже есть пространство, чтобы разбежаться и заскользить). Однако речь не об одном искусстве — яростная и нежная любовь к СССР, с его "Беломором", Сучаном, Вилюем и домом отдыха в синем Крыму выдвинулась на роль едва ли не единственной национальной идеи. Это, как по мне, очень грустно; и чтобы не предаваться унынию, я попробовал посмотреть на оттенки этой эмоции, не столько объединяющие, сколько разъединяющие разные поколения. Не обошлось, наверное, без wishful thinking (Шишков, прости!), но при такой международной обстановке в стране без него — вообще никуда.
Борис Орлов. «Пионер», 2000-2012 годы