«Нерон» Бойто на фестивале в Брегенце

На фестивале в Брегенце прошла премьера новой постановки раритетной оперы «Нерон», созданной либреттистом Верди, а по совместительству еще и композитором Арриго Бойто. Пошло ли совмещение профессий на пользу искусству, разбирался Алексей Мокроусов.

Одни фестивали словно не догадываются о существовании забытых и недописанных опер и работают только с проверенными временем произведениями. Другие, напротив, делают ставку на малоизвестное и даже архивное — в области барочной музыки это довольно легко. Фестиваль в Брегенце работает ровно посередине: пока на озерной сцене под открытым небом идут кассовые хиты — в этом году, после прошлогодне-пандемийной отмены фестиваля, возобновили эффектного «Риголетто» в постановке Филиппа Штёльцля,— на закрытой сцене показывают уникумы. Сейчас — нигде не задерживающегося в репертуаре «Нерона» Арриго Бойто (1842–1918).

При этом имя Бойто на слуху, оно постоянно на афишах, ведь Бойто — либреттист вердиевских «Оттелло» и «Фальстафа». Но он и сам был профессиональным композитором с консерваторским образованием и солидными амбициями, хотя большинство знает в лучшем случае только одну его оперу — «Мефистофель».

Далеким от Вагнера, но близким к Верди и Пуччини играет в Брегенце «Нерона» Венский симфонический оркестр под управлением Дирка Кафтана — немецкий дирижер, возглавляющий сейчас Оперу Бонна, не в первый раз выступает на фестивале, прежде он дирижировал здесь современной музыкой. Партитура не ставит перед ним невыполнимых задач, вообще, ее трудно воспринимать прославлением единства слова, звука и сцены, а ради него, собственно, во многом и создавалось произведение. Сюжет кажется слишком сложным для оперы, которая начинается со сцены похорон Агриппины, матери императора, и размышлений Нерона (мексиканский тенор Рафаэль Рохас) над тем, зачем он ее убил. Нерон пытается скрыть следы преступления, но совершает при этом столько новых, что о спасении души не приходится и мечтать. Окончательно вводит его в депрессию дьявольское поведение Симона Волхва (запоминающийся итальянский баритон Лучо Галло), являющегося на сцене с черными крыльями за спиной. Стремясь подчинить себе Нерона, тот подговаривает влюбленную в императора Астерию (яркая работа Светланы Аксеновой) притвориться богиней, сошедшей с небес. Нерон ею сначала очарован, но, узнав об обмане, впадает в ярость, прощения нет обоим. Волхв обращает гнев императора на христиан. Поднимающиеся следом репрессии, бесконечное насилие и жестокость нашли отражение в костюмах Гезины Фельм. Они запятнаны кровью, злодеи, включая императора, не выпускают из рук окровавленные же молотки. Режиссеру Оливье Тамбози не хватает порой иронии — без нее все слишком оперно, оборачивающийся трэшем сюжет интригует недолго. Кафтан же готов к неординарным решениям — так, он размещает Пражский филармонический хор не только сбоку зрительного зала, но и позади, создавая ощущение объемного звука.

Бойто впервые занялся «Нероном» еще в 1862 году, но только в 1901-м опубликовал либретто в виде драмы, которая понравилась и публике, и критикам. Возможно, в этом состояла главная ошибка композитора — кажется, после публикации он потерял интерес к музыке, хотя девять лет спустя «Ла Скала» наконец-то анонсировал премьеру. Она все-таки прошла, но автора уже не было на свете — оперу сыграли в 1924 году благодаря усилиям Артуро Тосканини. Дирижер был поклонником Бойто и, видимо, считал, что ничего из написанного им не может оставаться в архиве. Тем не менее заждавшихся почитателей ждало разочарование: тот не до конца оркестровал партитуру. Тосканини завершил работу вместе с коллегами, Антонио Смарельей и Винченцо Томмазини. Премьера была невероятной даже по масштабам сегодняшнего дня: 130 хористов, 600 статистов, лошади и другие животные на сцене.

В Брегенце же режиссер Оливье Тамбози решительно борется с мегаломанией. Он поставил скорее камерный спектакль, которому не очень уютно в масштабных, взмывающих под колосники декорациях Франка Филиппа Шлёсмана. Тот пытается придать динамики действию, сделав ставку на вращающуюся сцену и тянущиеся вверх неоновые лампы, но минимализм оформления не придает дробящемуся сюжету новой динамики, избыток символов и аллегорий не облегчает восприятия. Зато благодаря Кафтану много свободы у певцов, и Рохас, и Галло, и канадско-итальянский баритон Бретт Полегато в роли противостоящего главным героям христианского старейшины Фануила пользуются ею по делу. В ансамбле солистов не потерялся и Илья Кутюхин в басовой партии Досифея.

В каком-то смысле опера «Нерон» — порождение своей эпохи вообще, но также и дитя движения «Скапильятура». Вместе с братом Камилло Арриго Бойто был среди его основателей, примыкал к ним и Пуччини. В быту его участники не любили буржуазию и ее образ жизни, в искусстве считали итальянский романтизм ошметками европейского и ратовали за «истинную» литературу Новалиса и Гофмана, из французов же выше других ставили Бодлера и Флобера. Автора «Цветов зла» можно считать духовным отцом скапильятуристов, в том числе из-за самого нежелания мириться с существующим порядком вещей, общепринятой моралью, торжеством религии и лицемерием общества. А главное — искреннего интереса к фигурам зла, макабру и многому из того, что стало основой новой культуры, декадентства и символизма.

Следы этого бунтарского духа в «Нероне» присутствуют, но именно местами — так аллергиков предупреждают о следах опасных для них веществ в купленном продукте. Реформирование итальянской оперы, отказ от традиционного номерного ее характера завершил как раз «Отелло» Бойто и Верди, но тогда драматургу помогал Шекспир, а композитору — кто-то свыше.