Дмитрий Буткевич — о спектакле «Цирк»

Арт-обозреватель «Коммерсантъ FM» Дмитрий Буткевич рассказывает о том, каким получился спектакль режиссера Максима Диденко, название которого расшифровывается как «Центр Исследований Русского Космоса».

Название спектакля «Цирк» в Театре наций по ходу действия расшифровывается так — «Центр Исследований Русского Космоса». Нам это показалось очень интересным и показательным в Год театра и год 50-летия высадки человека на Луне.

Режиссер Максим Диденко дает нам возможность подумать над развенчанием мифов советской, да и не только советской, культуры и освоения космоса; а уж отсылок к современному искусству его синтетический театр дает предостаточно. В первую очередь, впечатляет визуальный ряд (это Маша Трегубова — сценография и вообще все художественное оформление, включая костюмы), очень хорош видеомэппинг, к которому у меня обычно всегда находятся претензии в современных театральных постановках.

Глубокий синий космический свет-цвет всего и вся; геометрическая супрематическая картинка-фон; черно-белые видеоинсталляции футуристических городов: то возникает Дворец Советов с летающими вокруг дирижаблями, то башня Татлина разваливается под ногами героев; американские высотки и тут же надпись «666 съезд РСДРП» на деревянной избушке; символика Третьего рейха, да и другие отсылки ко всем сразу социально-политическим утопиям ХХ века; человекопсы (для кого-то Белка и Стрелка, а кому-то «люди с песьими головами»); пиросманиевские львы, шагаловские пролетающие над городом влюбленные; Ленин с синей бородой и с корзинкой грибов (кстати, помните, что Диденко поставил в «Практике» «Чапаева и Пустоту»)… Наконец, обратная сторона Луны.

В фильме-первоисточнике 1936 года, конечно, не было речи о будущих космической или лунной гонках 1950-1960-х. Здесь — полная фантасмагория, абсурд с элементами ретрофутуризма: гонка и безоглядное соревнование, кто первым куда полетит. Ярче всего это выражается в репликах директора «Цирка» — двойника Ленина, качающимся между «Полетим» и «Расстрелять».

Важнейшая деталь спектакля — музыка Ивана Кушнира, который работал с Диденко и в «Конармии», и в «Чапае». Присущая ему зонговость, мне кажется бесконечно привлекательной и затягивающей, а некоторые считают, что она слишком уж искажает с детства знакомые ритмы Дунаевского: «Широка страна моя родная» и «Шик, блеск, красота, тра-та-та, тра-та-та».