Режиссер Тимур Бекмамбетов о связи новых технологий c новой киноэстетикой

— Ваш фильм поставлен по книге Анны Эрель «Под кожей джихадиста». В какой степени вы следовали ее сюжету?

— Достаточно последовательно. Анна — ей было уже за 30 — пыталась понять, как рекрутируют в ИГИЛ, и выдала себя за 19-летнюю наивную девушку, принявшую ислам. Она не обладала даром лицедейства, и ей пришлось психологически очень глубоко погрузиться в ситуацию. Потом перед ней возник моральный выбор: публиковать свое расследование или нет. Она опубликовала и теперь живет под защитой.

— А героиня вашего фильма — она не была с самого начала под защитой спецслужб?

— На Западе журналисты работают без прикрытия.

— Чем после многомиллионных блокбастеров объяснить ваш интерес к камерному жанру «интернетовской драмы»?

— Это уже не первый, а если точнее, третий фильм нашей компании, где мы изобретаем новый киноязык, связанный с внедрением интернета. Этого языка не было еще пять-десять лет назад, а сейчас мы столько времени проводим перед экранами компьютеров, что в каком-то смысле самые главные события нашей жизни происходят на экране. Мы получаем оттуда основную информацию и посредством нажатия кнопки для отправления письма принимаем жизненно важные решения.

— Как в связи с этим меняется кино?

— Все больше историй будет рассказываться через экран-монитор — хотим мы этого или нет. Жизнь перемещается в виртуальный мир. При этом жизнь человеческого духа никто не отменял, однако выражается она теперь по-другому. С фильма «Убрать из друзей» (о том, как подростки виртуально издеваются друг над другом) для меня началось главное приключение моей жизни — изобретение нового киноязыка.

— В чем принципиальные перемены?

— Прежде всего в драматургии. Но не только. Возьмите, например, декорации. Художник теперь занимается не только дизайном интерьеров, но и экрана компьютера, важно, какие папки на нем открыты, каков интерфейс. Актерская игра тоже разделилась на две части — то, что говорит герой, и то, что происходит на мониторе. Актер пишет в чате: «Встретимся в 7 часов». Потом: «Нет, в 8». Потом: «Отложим, у меня нет времени». И это накладывает отпечаток на характер актерской игры, ее хореографию — важно, с какой скоростью все это написать, где сделать паузы. Меняется и способ использования звука как выразительного средства, и все остальное. Как будто мы на заре кинематографа, в эпоху «Прибытия поезда».

— Чувствуете себя в роли Люмьеров?

— Это уж слишком. Но очень многое приходится изобретать заново.

Интервью взял Андрей Плахов