Станислав Кучер — о сериале «Троцкий»

«Первый канал» закончил показ сериала «Троцкий». Обозреватель «Коммерсантъ FM» Станислав Кучер считает сам факт создания и показа этого фильма по федеральному телевидению политическим событием, способным обернуться самыми неожиданными последствиями и для общества, и для власти.

Пишу эту реплику и невольно думаю, как бы не навредить, не сглазить, не спугнуть…

Телеведущий Дмитрий Крылов написал о фильмах «Троцкий» и «Демон революции»: «Два сериала, вышедшие на двух главных каналах страны, естественно с согласия власти (иначе их и не было бы), очень четко высказали ее отношение к этому событию и его злым гениям. Через них власть сказала, что думает о причинах и результатах Октябрьской революции. Вероятно, это новое мифотворчество, но весьма разрушительное для существующих у обывателя мифов о двух соколах. «А соколов этих люди все узнали: первый сокол – Ленин, второй сокол – Сталин». Многомиллионный потребитель телевизора сделал для себя немало открытий. Соколов сильно ощипали и предстали они мерзкими страшными тушками».

Насчет «власть сказала» — не уверен.

Но факт остается фактом: впервые в новом тысячелетии в федеральном эфире создан однозначно негативный образ основателей тоталитарного государства, распад которого Путин назвал когда-то главной геополитической катастрофой XX века.

Создан силами признанных мастеров – действительно сильных режиссеров, великолепных актеров и успешных, лояльных Кремлю продюсеров. Такого прямолинейного, безжалостного и не допускающего двусмысленных трактовок разоблачения вождей революции, как в сериале «Троцкий», на мой взгляд, не было даже в самых смелых лентах времен поздней перестройки. Причем если Ленин в фильме предстает циничным, жестоким, мстительным, но все же эпизодически способным вызвать хоть намек на симпатию карьеристом, то Сталин изображен абсолютным чудовищем. Существом, о котором лучше, чем ставшими мемом словами министра Мединского, не скажешь – «конченой мразью». Даже с точки зрения представлений о прекрасном Троцкого, Ленина, Свердлова и других вождей.

Смею утверждать: если взять за правило показывать этот сериал по ТВ с той же регулярностью, что «Иронию судьбы», а также использовать в качестве учебного пособия в российских школах и вузах, через несколько лет в стране не останется ни одного бюста «эффективного менеджера», а всякий, кто рискнет заикнуться о его «положительном вкладе» в историю, будет считаться больным на всю голову маргиналом.

Важнейшим из искусств и самым эффективным инструментом пропаганды для нас, как и 100 лет назад, остается кино. В президентском окружении, не сомневаюсь, это понимают, а потому случайностью или импровизированной идеологической диверсией выход в свет сериалов «Троцкий» и «Демон революции» я назвать не могу.

Что же произошло? Точнее, что происходит?

Возможно, мы становимся свидетелями осторожной попытки части истеблишмента убить двух зайцев сразу.

С одной стороны – заявить всему миру «Мы не такие и быть такими не хотим». С другой — напомнить всем недовольным о том, к каким страшным последствиям могут привести самые благие намерения, если они допускают хотя бы фантазии на тему смены режима с помощью государственного переворота, тем более – в условиях давления на страну извне.

В целом же ощущение такое, будто кремлевские стратеги уверены: оставаться «наполовину беременными» в вопросе об отношении к революции и ее последствиям можно и нужно как можно дольше, что и для власти, и для общества это – единственно возможная безопасная стратегия.

Проблема в том, что вся эта ситуация напоминает историю с ребенком родителей-наркоманов, который всю жизнь пытается разобраться с собственной зависимостью. Сценариев развития событий тут много, но главных, мне представляется, два. Первый – отпрыск убеждает себя в том, что никакой зависимости у него нет, что он, в отличие от предков, может употреблять наркотики, ибо покупает продукт более современный и качественный, знает меру, а потому даже если однажды отваживается публично осудить родителей, осудить наркотик и отказаться от него оказывается не в силах. Вариант второй – ребенок, повзрослев и испытав на себе все «прелести» зависимости, говорит: «Да, это мои родители и да, у меня есть зависимость и да, я понял, что наркотики убивают и меня, и всех, кто рядом». И, сказав, – не потому что он такой хороший, а просто из желания выжить — меняет свою жизнь. Говорят, такие случаи редки, и все же примеры есть.

Здесь, пожалуй, поставлю точку. Правда боюсь сглазить.