Актер Уиллем Дэфо рассказал Василию Корецкому о своей работе в новом фильме Чжана Имоу

2 февраля в прокат выходит новый фильм Чжана Имоу "Великая стена" — сказка о борьбе древней китайской цивилизации с вековечным злом. Обозреватель "Огонька" поговорил с актером Уиллемом Дэфо, сыгравшим одну из главных ролей в фильме

Чжан Имоу — классик китайского кино, важнейшая фигура так называемого пятого поколения китайских режиссеров, которые пришли в профессию одновременно с либеральными экономическими реформами 1980-х. Начав чуть ли не как диссидент, привносивший в китайское кино, прежде насквозь заидеологизированное, темы индивидуализма, частной жизни и социальных проблем и репрессий (в годы Культурной революции Имоу сам был отправлен на перевоспитание в деревню), к 2000-м Имоу отошел от драм о настоящем и прекрасно встроился в контекст госидеологии со своими костюмно-историческими экшенами, транслирующими мораль в духе гоббсовского "Левиафана" в коротких перерывах между эффектными поединками на летающих кинжалах. А во время Олимпийских игр в Пекине он даже был назначен главным постановщиком массовых зрелищ.

"Стена" — широкомасштабная сказка о борьбе древней китайской цивилизации и примкнувшего к ней Мэтта Деймона с вековечным жабообразным злом, скрывающимся где-то в недрах Великой степи, вполне вписывается в тренд государственнической басни с головокружительными спецэффектами. Тем более что это первый фильм американской студии Legendary после приобретения ее контрольного пакета Wanda Group, крупнейшей девелоперской компанией Китая, также владеющей самой крупной в стране сетью частных кинотеатров. Китай и Голливуд сейчас идут на тесное сближение (тут можно вспомнить еще недавнее слияние Amblin Partners, компании Стивена Спилберга, с Alibaba Group), и, конечно, все внимание профессиональной прессы приковано к прецеденту "Великой стены". Насколько агитационным выйдет первый голливудо-китайский фильм, снятый с учетом всех цензурных требований китайской госадминистрации, но при этом с участием американских актеров и технических специалистов?

Что же, в этом отношении новая работа Имоу ничуть не отличается от предыдущих: аттракционы по-прежнему на высоте, а идеология подается мягко, как и положено в сказке. В то время как голливудские и китайские звезды (Энди Лау, Лу Хан) при поддержке тысячной массовки зрелищными способами изничтожают монстров, идущих на штурм Стены, белым варварам-индивидуалистам преподается урок не только высочайшей технологии (порох, воздухоплавание, фортификация и еще черта в ступе), но и дисциплины, самоотречения в пользу общества. Жертвуя личными интересами ради блага всех, герой Мэтта Деймона, конечно, приобретает не только новый статус, превращаясь из безродного авантюриста, прокравшегося в Китай за рецептом пороха, в уважаемого члена общества, но и материальные бонусы. А те, кто отказывается перековываться и гнут неолиберальную линию эгоизма и примата личных интересов над государственным, будут наказаны самой судьбой, как, например, персонаж Уиллема Дэфо.

— Главный вопрос: удалось ли вам понаблюдать за тем, как работает Чжан Имоу? Я имею в виду не те немногие сцены, в которых вы снимались непосредственно, а всю эту невероятную акробатику и парады с легионами статистов. Вы как-то, кажется в Карловых Варах, упоминали, что на съемках вас держали в трейлере и вежливо убеждали не выходить оттуда в перерывах между сценами. Так вам удалось удрать и узнать секрет пороха?

— Когда я соглашался на роль, прекрасно знал, что за режиссер Чжан Имоу — я открыл для себя его еще во времена "Красного гаоляна" и следил за тем, что он делает, годами. Поэтому, конечно, я был просто счастлив возможности поработать с ним. И, конечно, я вынес очень многое из этой картины. Во-первых, мне никогда не приходилось играть в фильме такого масштаба, ну разве что "Джон Картер" как-то приближался по размаху. Я люблю Чжана по миллиону причин, но главная — и это правда — состоит в том, что он очень хорош в изложении историй, в проработке персонажей, и в то же время прекрасно управляет этой огромной машинерией из сотен статистов, машин, декораций. И он удивительно чувствителен к визуальному — настоящий художник. Монументалист, я бы даже так сказал. При этом, несмотря на невероятный размер его последних кинополотен, он не упускает и мельчайшие детали. Это очень редкий талант — обычно ты сталкиваешься с людьми, у которых хорошо получается что-то одно. А он прекрасно разбирается во всем. Оказалось, что он контролирует все аспекты производства — и драматургию, и работу актеров, и оператора, и даже звук. Тотальный контроль надо всем, никого и близко не подпускает. И он всегда такой бодрый, энергичный!

— Вы видели настоящую Великую стену? И что выглядело круче — макет, который был построен для съемок, или оригинал?

— Да, видел! В 2001-м я работал в фильме "Участь женщины" Перла Бака, который как раз снимался в Китае, в районе реки Сучжоу. Но мне удалось на несколько дней удрать в Пекин, я взял с собой сына. И потом мы съездили посмотреть на Великую стену. И, конечно, в прошлом году я тоже ездил на нее смотреть. Вы, наверное, знаете, что какие-то части Стены совершенно разрушены, другие — в более или менее приличном состоянии, третьи вообще восстановлены. Вот восстановленные фрагменты я в основном и посещал. Ну что, они выглядят ровно так же, как наша поддельная стена (смеется). Наша была даже больше и более неприступная!

— Мораль "Великой стены" весьма основательно опирается на конфуцианскую философию, которая в фильме противопоставляется западному индивидуализму, хотя, конечно, конфуцианство имеет много общего с западной политической философией XVII века. А как вы считаете, государственный контроль, эффективное администрирование и апелляция к чувству общественного долга и все такое действительно могут победить естественные человеческие пороки?

— Это очень фундаментальный вопрос. Дайте мне пару лет, я напишу про это роман и тогда смогу аргументированно ответить. Сейчас скажем так — в фильме действительно есть эта проблематика, и она даже как-то разрешается

— Ну хорошо, сменим тему. Вы — актер очень широкого диапазона, но какую технику игры предпочитаете вы лично — натуралистическую, как "Пазолини", например, или более экстатическую, телесную, экспрессивную — как, скажем, в "Диких сердцем"?

— Ох! Хороший вопрос. Я его сам себе постоянно задаю, тем более что у меня нет выбора — приходится играть то так, то эдак. Но мне кажется, что натурализм как метод довольно сильно ограничивает выразительность историй и фильмов. Вопрос о достоинствах фильма — это не обязательно вопрос реализма. Я не то чтобы сходил с ума по исполнению, которое имитирует жизнь, потому что фильмы не жизнь, это игра света на экране. У нас есть возможность заполнить экран магическими элементами, тем, с чем мы не можем соприкоснуться в реальной жизни. Если мы уж согласны довольствоваться эрзацем, лучами, которые проникают в наш мозг, когда мы смотрим кино, то почему бы не показывать на экране что-то действительно стоящее? Я не так уж зачарован — забавно, что я использовал именно это слово,— большинством актерских работ. А все из-за телевидения! Потому что актер, работающий в сериалах, знает, как очаровывать зрительниц, знает, как быть приятным, естественным, но такая игра часто пуста. Мне нравится, когда игра включает язык тела, а иногда и неестественные выразительные средства, потому что искусственность делает богаче и фильм, и самого актера, выпускает из него то, о чем он даже не подозревал.

— Значит, вы так и не избавились от своего предубеждения по отношению к телевидению? Есть же по-настоящему великие, сопоставимые с кино телесериалы — "Больница Никерборкер" "Прослушка", "Твин Пикс", наконец!

— Ну, это тема для долгого разговора. Поэтому я сейчас просто замечу: телевидение — это не кино, с какой стороны ты к нему ни подойди — как оно делается, как его смотрят, как оно приходит к зрителю. А я люблю делать кино.

— Но кино явно проигрывает телевидению! Чтобы сохранить приток зрителей в кинотеатры, студии практически отошли от драм, там теперь идет исключительно кино аттракционов. Не то чтобы это было как-то плохо, кинематограф же и появился как кино аттракционов, но вы не боитесь, что он и закончится цирком на экране?

— Я понял ваш намек. Но когда вы имеете дело с таким режиссером, как Чжан Имоу, это не просто развлечение. Он всегда был художником и не перестал быть им, снимая этот фильм. Тут и большие актеры, и размах, и определенная провокация — не зря же вы задавали мне вопрос про конфуцианство и управление населением!

Беседовал Василий Корецкий

Уиллем Дэфо, актер
Актер, работающий в сериалах, знает, как очаровывать зрительниц, знает, как быть приятным, естественным, но такая игра часто пуста

Визитная карточка

Между святостью и дерзостью

Уиллем Дэфо родился в 1955 году в штате Висконсин, США. Изучал драматическое искусство в Университете Милуоки, не доучившись, отправился на гастроли с театром. Всемирную известность Дэфо принес "Взвод" Оливера Стоуна: актер получил первую номинацию на "Оскар". В 1988 году актер предстал в образе Иисуса в драме Мартина Скорсезе "Последнее искушение Христа". На его счету работы с такими режиссерами, как Алан Паркер, Дэвид Линч, Вим Вендерс. В 2001 году получил вторую номинацию на "Оскар" за роль Макса Шрека в "Тени вампира" Э. Элиаса Мериджа. Известен благодаря своим главным и второстепенным ролям в таких картинах, как "Миссисипи в огне" (1988), "Английский пациент" (1996), "Святые из Бундока" (1999) и роли Зеленого гоблина в трилогии о Человеке-пауке. В 2014 году вошел в состав жюри 67-го Каннского кинофестиваля. В этом же году с участием Уиллема Дэфо вышли "Отель "Гранд Будапешт"" и байопик "Пазолини", в котором он исполнил роль итальянского кинорежиссера. Принимал участие в экспериментальной опере "Жизнь и смерть Марины Абрамович" и спектакле "Старуха" по произведению Хармса.

Михаил Серафимов