Выставка "Мунк : Ван Гог" в Амстердаме

Выставка живопись

В амстердамском Музее Ван Гога гостит другой знаменитый художник, которого мы прекрасно знаем, но, как оказалось, почти не видели. Это Эдвард Мунк. Рассказывает АЛЕКСЕЙ ТАРХАНОВ.

Выставка называется "Мунк : Ван Гог" и, похоже, действительно сводится к попытке найти для художников общий знаменатель. Визуально она безупречна. Кураторы подобрали работы так, как будто бы художники стояли рядом и писали один и тот же пейзаж. Или обменивались сюжетами.

На самом деле они едва ли хоть раз встретились. Винсент Ван Гог родился в 1853 году, а в 1890-м выстрелил в себя из револьвера, который брал на этюды, чтобы отгонять птиц и собак. Эдвард Мунк родился на десять лет позже, в 1863-м, a умер прославленным 80-летним старцем, застав и Первую и Вторую мировую, конца которой он так и не увидел.

В его жизни тоже была сомнительная история с пистолетом, закончившаяся лишь ранением в руку. Нет смысла сравнивать ни глубину ранений, ни глубину мастеров. "Мы же не соревнование устраиваем,— говорит по этому поводу куратор Майте ван Дейк.— Эта выставка не о том, кто из них лучший художник".

Она начинается с цитаты Мунка: "За свою короткую жизнь Ван Гог не дал вырваться сжигающему его пламени. Огонь и угли были его кистями. Я надеюсь следовать по его стопам — но располагая большим временем и деньгами". Сказано — сделано. Но если Мунк сравнивал художника со звездой, вспыхивающей в ночи и способной видеть другую звезду (еще одна выставочная цитата), то куда менее склонный к патетике Ван Гог говорил об "уродливой живописи", сравнивая свои работы вроде "Ночного кафе" (в которых нам вольно теперь видеть образ доброй старой Франции) с ощущением горячечного бреда перед преступлением.

Вещи Мунка, приехавшие из его города Осло — Музея Мунка, Национальной галереи и Музея прикладного искусства, не так уж часто путешествуют. Он национальный классик, а таких никогда не любят ставить в ряд. Для Ван Гога сделали исключение, решив, что он достоин почетного соседства.

Однако на выставку, стартовавшую в Осло и продолжившуюся в Амстердаме, Ван Гог явился не один, а с друзьями и современниками. Вместе с Мане, Тулуз-Лотреком, Гогеном, Писсарро, Кайботтом. Так Мунк снова оказался в среде, в которой побывал несколько раз, живя во Франции. Прежде всего видишь, что его вещи тех лет не особенно выделяются среди работ французских художников. Они ничуть не хуже, но и ничуть не лучше. Уже ради того стоило затевать выставку, чтобы заметить, что щеголь в цилиндре на длинном парижском балконе (картина Мунка "Улица Лафайет" из музея в Осло) мог быть написан Мане или Писсарро, а лист "Молодой человек и проститутка" мог бы принадлежать Тулуз-Лотреку. Кажется, что, если бы норвежец задержался в Париже или в более любимой им Ницце, он стал бы таким же французом, как испанец Пикассо, японец Фужита или голландец Ван Гог.

Вернувшись в холодное королевство, Мунк уберег свою особенность, но очень многое привез с собой. "Звездная ночь на Роне" Ван Гога демонстрирует почти то же искривление пространства, что и более поздняя "Звездная ночь" Мунка, разве что у голландца звезды висят над рекой у норвежца — над холмами. На первый взгляд свободная кисть Мунка — полный контраст тонким красочным штрихам Ван Гога. Но если присмотреться, покажется вдруг, что картины норвежца — просто увеличенные фрагменты голландца — вроде сопоставления фигуры на набережной ("Мост Тринкетай" 1883 года Ван Гога из частной коллекции) и "Крика" 1893 года из музея в Осло. Нам впервые дали возможность это увидеть и тут и вправду сравнения не избежать.

Мунк — шире, яростней, напористей. Он национальный классик, а не экспат-неудачник, который, мало на что надеясь, вышивает свои холсты маленькими движениями кисти. И вдруг оказывается, что Мунк не делится на Ван Гога, а ровно наоборот, в одном Ван Гоге умещаются сразу несколько порций Мунка, вовремя научившегося ювелирные мазки голландца повышать до крика.