вождь
Вчера в Чечне отмечали 30-летие премьера Рамзана Кадырова. В его честь открыли Триумфальную арку, проспект, названный именем его отца, и аэропорт Северный. Аэропорт, не принятый госкомиссией и не прошедший сертификацию, вчера уже принял первый самолет. Вместо технического борта прилетел чартер с гостями и сестрой именинника. И все это — на глазах специального корреспондента Ъ ОЛЬГИ Ъ-АЛЛЕНОВОЙ.
Именинник Кадыров в сопровождении президента Алу Алханова приехал открывать аэропорт Северный вчера вечером. "Аэропорт — это окно в современный мир",— сказал президент Чечни. Премьер Кадыров что-то сказал по-чеченски. Тут кто-то крикнул: "Идет на посадку!" — и все бросились прямо на поле. Когда Ту-134 авиакомпании "Космос" появился над полосой, Рамзан Кадыров закричал: "Аллах акбар!" И все собравшиеся подхватили: "Аллах акбар!" Не славили Аллаха только замминистра внутренних дел Аркадий Еделев и военные.
— Что бы там потом ни говорили, этим самолетом летела моя родная сестра,— сказал премьер Кадыров, словно отвечая чиновникам Минтранса, заявлявшим вчера, что рейс был чисто техническим, а аэропорт еще не прошел сертификацию, а потому не может обслуживать пассажирские перевозки.
В открывшемся люке самолета появились Зулай Кадырова и командир чеченского ОМОНа Артур Ахмадов. Из салона кто-то крикнул: "Аллах акбар!" — и встречавшие ему ответили тем же. Рамзан Кадыров первым поднялся по трапу с букетом цветов, а потом станцевал лезгинку у самолета. Подбадривая его, люди хлопали и бросали в воздух тысячные купюры.
— Никому такого в жизни не дарили — целый аэропорт,— сказал потом премьер Чечни.
"Не только себе, но и всему чеченскому народу"
Таких дней рождения я еще не видела. Это такой день рождения, после которого становятся президентами. К этому дню именинник и подготовился по-президентски. Утром в четверг на въезде в Грозный открыли Триумфальную арку. Арка, точнее две, были стилизованы под старину и выглядели как часть древней крепости. С обеих сторон этих символических ворот в Грозный висели портреты Владимира Путина и Ахмата Кадырова. У ворот стояли девушки в национальных костюмах и с пирогами. Эти пироги многих присутствующих слегка смущали, потому что все знали, что в Чечне, как и везде, где чтут месяц рамадан, идет пост, и днем принимать пищу нельзя. Но Рамзан Кадыров на открытие не приехал: вместо него приехали его дядя Магомед Кадыров и двоюродный брат Одес Байсултанов, исполняющий обязанности председателя правительства (премьер взял отпуск по случаю своего юбилея). Еще приехали советник президента РФ Асланбек Аслаханов и муфтий Чечни Султан Мирзаев. Господин Аслаханов сказал про какую-то веху в жизни чеченского народа — он, по всей видимости, имел в виду день рождения чеченского премьера. Сказал про тенденцию созидания, про то, что "эта Триумфальная арка — символ победы чеченского народа над тем беспределом, который здесь творился". Организатор этого созидания, по словам советника, работает день и ночь, и он сделал этот подарок в виде Триумфальной арки не только себе, но и всему чеченскому народу. И еще советник сказал про "бессовестных правителей, которые разработали такой механизм, чтобы деньги не уходили за пределы Садового кольца". Господин Аслаханов повторял весьма популярную в Чечне мысль о том, что московские чиновники не дают денег Чечне под предлогом, что их разворуют, а сами наживаются на этом.
Я листаю вышедший в Грозном альманах "Итоги", на котором под портретом Рамзана Кадырова заглавными буквами было написано: "100 дней возрождения". Имелись в виду 100 дней премьерства господина Кадырова. В альманахе говорилось про то, что благодаря ему Чечня превращается в процветающий регион, что Рамзан Кадыров любит бокс и кавказских овчарок, и еще там были стихи про Рамзана.
Чечня за последний год действительно изменилась. Я приехала сюда несколько дней назад и, проезжая Гудермес, не узнала город: новенькие дороги, отреставрированные пятиэтажки в центре города, выдержанные в одной цветовой гамме с портретами Рамзана Кадырова и его покойного отца. "Все отстроили за несколько последних месяцев,— говорит Усман, мой старый знакомый из Грозного.— Ты еще Аргун не видела. Его бомбили больше, чем Гудермес, но выглядит он еще круче. А про Грозный вообще молчу, сама все увидишь".
Я и увидела. Вышла на улицу и сразу же заблудилась. Я привыкла ориентироваться по развалинам домов, по изрешеченным пулями заборам, по мстительным надписям черной сажей на уцелевших стенах. Но того Грозного больше нет. Я иду по старой улице Ленина, теперь это проспект Кадырова. Новые дома возвышаются по обе стороны проспекта, в центре которого — пешеходная зона. Над проспектом я насчитала восемь портретов Кадырова, еще столько же плакатов с цитатами Кадырова-старшего или младшего и еще столько же или чуть меньше с цитатами из Путина — преимущественно о Кадыровых. У мраморного Дома молодежи портретов аж четыре. Рамзан с обнимающими его девочками-школьницами, Рамзан с президентом Путиным. Рамзан с отцом Ахматом-хаджи. Есть еще Кадыров-младший отдельно — в многочисленных орденах и мусульманской шапочке. И есть портрет Кадырова-старшего с единственной наградой — звездой Героя России.
Мы с Усманом едем в 4-й микрорайон. Из национальных реликвий здесь только один портрет Кадырова-младшего, но зато самый большой в Грозном — одиннадцатиметровый. Рабочие, таскающие кирпичи, кажутся на его фоне муравьями. Отеческим оком взирает Рамзан Кадыров с высоты девятиэтажного дома на строителей. "По проспекту Кадырова запланировано тридцать фонтанов,— рассказывает Усман.— Пока там только шесть, но к концу года будут все тридцать. А на Минутке будет большой подземный торговый центр со стеклянным куполом, как в Москве 'Манеж'". Усман говорит о той самой Минутке, которая была символом разрушенного Грозного. "Он восстанавливает прежде всего те районы, которые для чеченцев символичны,— говорит Усман о Кадырове-младшем.— И это, как у вас говорят, хороший пиар. Он за три последних месяца восстановил треть республики. Все строили и восстанавливали к 5 октября. У нас говорят: после 5 октября жизнь остановится".
— У вас тут культ личности,— говорю я Усману и вспоминаю, как еще год назад он говорил, что Рамзан Кадыров угробит Чечню.
— Понимаешь, Кадыров, плохой или хороший, он наш,— объясняет Усман.— Москва ему денег не дает, но он выкручивается, кредиты берет, выбивает федеральные деньги. И у людей надежда есть, что раз все строится, значит, войны больше не будет.
Усман — из "бывших". Когда-то работал в администрации Грозного, был гантамировцем, не любил Кадыровых и не нашел себе места при их власти. Сейчас мог бы устроиться, но на поклон идти не хочет. "Кадыров — он здесь как бог,— говорит Усман.— Он понял волшебную формулу власти: сначала страх, потом деньги. Ему руки целуют. Думаешь, его за это плохим считают? Нет. Его считают своим. Какой народ, такой и премьер".
Лучший друг всех строителей
По обе стороны от трассы, ведущей в аэропорт Северный, горят костры — чистят жидкую лесополосу. По этой дороге премьер поедет в аэропорт встречать первый гражданский борт, и нельзя, чтобы его что-то огорчило. На единственном в городе КПП нас останавливают, но, услышав, что едем в аэропорт, машут рукой: езжайте. Северный, когда-то самый крупный аэропорт на Северном Кавказе, теперь возвращает себе этот статус. Заместитель гендиректора "Стройинвестиции" Хаси Ахматукаев говорит, что аэропорт готов к использованию. Его еще не приняла госкомиссия, потому что она никак не доедет до Грозного, но в ближайшие два-три дня примет. А открывать можно и сейчас. "Как же открывать, когда еще даже внутренняя отделка не везде закончена?" — говорю я. "Вы знаете, что этот аэропорт вообще должны строить три-четыре года? — отвечает Хаси Ахматукаев.— А мы за три месяца все сделали. У нас полоса два с половиной километра! Мы любые самолеты принимать можем! Завтра уже будет стоять оборудование для продажи билетов и металлоискатели. Неделю над взлеткой летает самолет — проверяет связь с наземными службами. Все работает безукоризненно". Строитель говорит, что восстановление аэропорта обошлось в 760 млн рублей. Это не бюджетные деньги, хотя объект внесен в федеральную целевую программу восстановления Чечни. "Под аэропорт деньги дадут только в будущем году, а наш премьер не стал ждать, взял кредит в Россельхозбанке под гарантии правительства,— говорит мой собеседник.— И таким образом у нас сейчас все строится".
У взлетно-посадочной полосы знакомлюсь с замминистра строительства Чечни Султаном Азимовым. "Быстро строим? — переспрашивает он.— У нас стимул есть: Рамзан сказал, значит, надо делать. Вы были в Шатое? Мы там за два месяца больницу построили на 120 коек! Рамзан сказал: за три месяца постройте, а мы за два построили! На 108 млн рублей. Конечно, это тоже деньги Рамзана. После Шатоя сразу на Аргун переключились: жилье, мечети, Дворец культуры, две школы. Одну школу назвали именем охранника Рамзана, он погиб. Вообще, в Гудермесе, Грозном и Аргуне работ проведено на 4,3 млрд рублей. Это все внебюджетные деньги!"
Я спрашиваю, почему этот день рождения так важен, что вся республика на него работает. "Рамзан это заслужил, он вон сколько всего отстроил. Мы ему даже присвоили звание заслуженного строителя республики",— отвечает замминистра.
Весь в папу
За все время, проведенное мною в Грозном, ни один человек не упомянул о президенте Алу Алханове. Я нигде не видела ни одного портрета Алу Алханова, только на одной фотографии в приемной министра строительства на переднем плане были запечатлены Владимир Путин и Рамзан Кадыров, а на заднем — президент Чечни. Было такое впечатление, будто президента Алханова просто не существует, а есть только один Рамзан Кадыров. Тем не менее многие в Чечне считают, что Кремль не даст Кадырову стать президентом.
— Кадыров пользуется бешеной популярностью, его поддерживает 90% населения,— говорит мне Муса Джамалханов, бывший сотрудник временной администрации Чечни.— Если вдруг что, на его сторону под ружье встанут все эти 90%. Он сильная личность, и поэтому вряд ли Кремль согласится с тем, что такая сильная личность будет у руля. Сейчас, когда Алханов номинально президент, а Кадыров — неформальный лидер, Кремль может сдерживать обоих. Рамзан хочет стать президентом и поэтому вынужден мириться с тем, что ему говорят. Вот после недавней перестрелки между кадыровцами и алхановцами в Кремль вызвали обоих, сделали внушение, и все стихло. Только так Москва может контролировать Чечню.
Муса давно уже не работает чиновником, и ему не надо бояться за свое кресло. Он объясняет мне, почему Рамзан Кадыров так популярен:
— Этот парень не боится открыто говорить такие вещи, за которые по голове не погладят. Вот недавно на пресс-конференции для иностранных журналистов сказал, что компенсации за разрушенное жилье чеченцев смешны, что в Москве квадратный метр стоит $4 тыс., а в Чечне за $10 тыс. предлагают восстановить дом — и это нереально. И он обещает людям, что будет добиваться пересмотра этих тарифов. Он говорит: почему мы добываем 2 млн тонн нефти в год, платим огромные налоги, но сами ничего не имеем, даже нефтеперерабатывающего завода, и у нас бензин стоит 20 рублей — дороже, чем везде на Кавказе? В Кувейте весь народ живет на доходы от своей нефти, а в Чечне этих доходов не видят. Он критикует военных. И это все находит огромную поддержку у населения. Он нашел свою нишу, как и его отец Ахмат.