Многим кажется, что некоммерческие организации (НКО) — приюты, фонды, родительские сообщества — не имеют права зарабатывать деньги. Ни юридического, ни, что важно, морального — какая коммерция, раз они некоммерческие. На самом деле ровно наоборот. Ведь основанный НКО бизнес может подпитывать и придавать устойчивость ее же благотворительным проектам. Артель кожевников, которую создает подмосковный приют «Теплый прием», демонстрирует, как такие вещи работают.
Алексей Каменский
Фото: Юлия Кауль
Алексей Каменский
Фото: Юлия Кауль
Полчаса на маршрутке от метро «Речной вокзал», полосатый шлагбаум на въезде на непонятно кому принадлежащую и довольно неприглядную территорию. А в ее глубине — трехэтажное здание с вполне уютным садиком перед ним. Это социально-реабилитационный центр «Теплый прием» в Химках, приют для людей, по самым разным причинам оказавшихся на улице. Глухомань тут на руку: во-первых, дешевле аренда, во-вторых, некому возмущаться по поводу сомнительного для многих соседства.
В холодное время года приют на 70 человек заполнен под завязку. Но летом нет: пребывание здесь сугубо добровольное, и многие снова уходят на улицу. Это большая проблема. «Теплый прием» — не просто чтобы помыться, выспаться и поесть. Людей берут сюда на срок от трех до девяти месяцев, в зависимости от груза их проблем. Кому-то надо восстановить документы, кому-то — сделать протез отмороженной и ампутированной ноги. А главная задача, говорит создатель «Теплого приема» Илья Кусков,— чтобы человек оттолкнулся от временной опоры и вышел в нормальную жизнь: «Чтобы не был как белка в колесе — проснулся, куда-то пошел, выпил, снова уснул».
Для этого человеку нужна работа — простая, постоянная и на которой его бы не обманывали. В строительстве, рассказывает Илья, масштабы такого обмана просто гигантские. Это целая отрасль бизнеса. Людей куда-то везут, они там работают, им что-то обещают. А потом постепенно становится ясно, что денег не будет. И так снова и снова. Еще одна частая схема — общежития с работой — ненамного лучше: зарплата ровно такая, чтобы человек не мог никуда выбраться. А любая болезнь — снова улица.
Что делать? Профессиональные навыки у бездомных если и были, то давно потерялись. В сфере услуг не нужны потенциальные носители где-то подхваченных болезней. Дворники, сторожа? На протезе тебя точно не возьмут, а таких среди бездомных со стажем едва ли не большинство.
Кускову оставалось создать рабочие места самому — не сверхдоходный бизнес, но чтобы хватало людям на зарплату.
— Очень трудно найти подходящее дело. Например, во многих приютах шьют сумки-шоперы. Я спрашивал у коллег: куда вы их продаете? А, говорят, никуда,— рассказывает Илья.
Так и выкристаллизовалась идея артели кожевников. Долгая учеба и особые умения тут не нужны, перечисляет Кусков. Ноги не нужны. Сложная техника не нужна.
Два месяца назад на верхнем этаже приюта открылась небольшая мастерская. Заходим. Трое учеников в возрасте от 40 до 60, отставив в сторонку костыли, старательно шлифуют, размечают и режут разноцветные кожаные прямоугольники. Руководит мастер Александр Илларионов — офицер запаса, три года назад на ранней военной пенсии занявшийся кожевенным делом и сильно поднаторевший в этом ремесле. В своей мастерской он теперь только по выходным, а в остальное время — в «Теплом приеме».
Александр и его ученики делают из кожи аксессуары. Ремни, ключницы, картхолдеры. Обувь и одежда — это не к ним.
Кожа в России недорогая, в среднем 25 руб. за квадратный дециметр. Все оборудование мастерской — в пределах 150 тыс. руб., рассказывает Илларионов. Проблема, как почти всегда в бизнесе, кроется в реализации. У Кускова есть план: изделия будущей артели предложат жертвователям приюта — например, 4 тыс. его подписчиков во «ВКонтакте». Есть и договоренность о сотрудничестве с «Озоном».
А чисто законодательно все просто: НКО можно зарабатывать деньги, если они тратятся на уставную деятельность. Здесь так и задумано: доходы от продажи дадут занятость артельщикам и уберегут их от улицы. Это если все сложится. Бывший химик Кусков, пришедший в благотворительную сферу через Церковь, верит, что так оно и будет — хорошее дело не может не получиться.