Судьба человеков

2 декабря в Ново-Огарёво президент России Владимир Путин в формате видео-конференц-связи встретился с инвалидами, которые говорили такую правду, какую не все захотят услышать. Это была правда про их жизнь. Почти не лакировали, хоть могли позволить себе обойтись вообще без этого. Им всем была обещана помощь. Дождутся ли? Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников тоже выслушал истории этих людей.

— Такого, чтобы человек из-за физических ограничений оставался один на один со своими проблемами, оказывался фактически заперт в своей квартире, доме — конечно, такого быть не должно,— сказал российский президент в начале встречи.

Почему же такое есть?

Елена Волохова, инвалид второй группы, в двух словах рассказала о себе:

— Мне 45 лет, и 11 лет назад моя жизнь разделилась на «до» и «после». В страшной аварии я потеряла ногу и руку. И, конечно, было совершенно непонятно, как жить дальше. Но через полгода страданий я рискнула и вышла на подиум международного показа мод для людей с ограниченными возможностями.

Она ведь и правда рискнула. Таких мало. Хорошо хоть, такой показ есть. Надо сходить, кстати, чтобы быть в курсе течений.

— И закрутилось: показы, съемки телепередач, интервью, тысячи звонков со всей России и сообщений в соцсетях со словами поддержки! — вроде уверенно говорила Елена Волохова.

Можно себе только представить этот размах. Но на самом деле все еще серьезнее.

— Потом прыжок с парашютом — и я уже в сборной российской команды! — невозмутимо продолжила она.— Уже и серебро, и бронза на чемпионатах России. Ежедневные тренировки — и уже серебряная медаль по паракарате на соревнованиях в Европе, в Баварии!

Похоже, она могла бы заняться чем угодно. Чем бы занималась, то и выигрывала бы.

— Потом в 2018 году в Женеве в ООН я представляла выставку в поддержку людей с инвалидностью и там познакомилась с Сергеем Викторовичем Лавровым (министром иностранных дел РФ.— “Ъ”),— призналась Елена Волохова,— и, конечно, его уважение и слова поддержки тоже сыграли большую роль и были для меня стимулом, чтобы пойти дальше.

Это, похоже, было для нее уж точно не меньше, чем серебро по паракарате.

Вот она до сих пор и не может остановиться:

— Как член центрального совета «Матерей России», я работаю с матерями, чьи сыновья ушли на фронт и сейчас находятся в зоне СВО (специальной военной операции.— “Ъ”), выполняют специальную операцию. Я прекрасно понимаю, что они чувствуют. Мой сын тоже этим летом был призван в армию и уже подписал контракт, готовится защищать Родину и рвется в бой. Очень горжусь им.

«Ушли на фронт, рвется в бой...» Да, так они не только говорят, но и думают тоже. Просто война пришла в их дом.

Главное, чтобы не подорвался ни на чем и чтобы уцелел.

— Дочка у меня студентка хореографического колледжа, балерина, выступала в Китае, встречалась с вами в «Сириусе»,— добавила Елена Волохова.— Очень трудолюбивая девочка, тоже горжусь ею.

Счастье в том, что Елене Волоховой и правда можно завидовать. Интересно, кто еще сможет добыть такое счастье в таком бою? На самом деле рвется в бой ведь больше всех она.

— На сегодняшний день я руковожу, возглавляю Всероссийскую организацию инвалидов с ампутациями «Опора», руковожу фондом патриотического воспитания «Звездный путь»,— продолжала она, и оставалось понять: есть что-то, чего она не делает? — Одной левой вожу машину, пеку блины, рисую картины, сажаю огород... Огурцы, помидоры...

Я все ждал, чего же она попросит. Ведь по ней не сказать было, что она будет просить.

— В общем, я счастлива и моя жизнь прекрасна,— говорила женщина без руки и без ноги.

Но она же правду говорила.

— Вот протезы получить по электронным сертификатам сейчас невозможно — недостаточно нормативной базы. А без протезов нам никак,— под конец сказала она.

Все-таки есть что-то, чего она сама не может.

— Мы понимаем,— ответил ей российский президент,— что электронные услуги, особенно для людей с ограничениями по здоровью, конечно, очень востребованы. Чем где-то ходить, ездить по каким-то инстанциям, о чем-то договариваться — легче все сделать в онлайн-формате. Это понятно.

Хорошо, что это было так понятно.

— Что касается тех средств реабилитации, которые нужно подбирать индивидуально, здесь сложнее просто технически... Технологически,— продолжил он.— Но тем не менее правительство, я знаю, готовит соответствующий каталог... Я думаю, что в следующем году как раз мы это и сделаем. Минтруд над этим действительно работает. Уверен, что результат будет достигнут.

Как кстати это все оказалось в конце концов. Даже предсказуемо. Но тут важнее всего остального, чтобы результат и правда был достигнут.

— Я как уполномоченный по правам ребенка часто общаюсь с родителями, которые воспитывают детей с инвалидностью,— говорила Мария Львова-Белова.— Один из главных вопросов, который они мне задают: а что дальше, какие перспективы, что будет после 18 лет? Конечно, когда ты понимаешь, что эти перспективы ограниченны, да еще переживаешь, что будет, если меня не станет, с моим ребенком, то, конечно, опускаются руки и многое кажется тщетным.

Тут нет смысла утешаться тем, что этот вопрос задают себе все родители и всегда. Просто есть каждый ребенок. И возможности его бывают иногда так ограниченны, что не хочется думать.

Одного юношу после восемнадцати Мария Львова-Белова представила Владимиру Путину, молодой человек сидел рядом с ней в коляске. Мария Львова-Белова пообещала президенту, что история Никиты Спирина его вдохновит.

Возможно, это и правда необходимо.

Никита Спирин из Нового Уренгоя рассказал, что он резидент арт-поместья «Новые берега» в Пензенской области.

Действительно, не каждому и совершенно здоровому человеку суждено стать «резидентом арт-поместья». То есть я, например, до сих пор не знал ни одного такого. И арт-поместья не видел.

— Это был в прямом смысле длинный путь к мечте,— признался Никита Спирин,— а мечта моя связана с музыкой, потому что я диджей и аранжировщик, являюсь автором музыкальных композиций.

И он не скрывал своих амбиций:

— Моя глобальная цель — создать свой собственный музыкальный лейбл и инклюзивный продюсерский центр. А ближайшая — открыть современную школу электронной музыки... Этим летом я провел свой первый музыкальный фестиваль, принял участие в форуме «iВолга»... Здесь, в «Новых берегах»... можно предложить все, что угодно: от выращивания ананасов до инклюзивных показов мод.

Да, Владимиру Путину представили ищущих людей.

— Можно сделать так, чтобы поместья, подобные «Новым берегам», появлялись и в других местах, хотя бы по одному в каждом регионе? — попросил Никита Спирин.

Оказалось, что можно.

— Я Серик Вадим,— доложил еще один участник встречи,— бывший военнослужащий батальона «Сомали». В 2015 году 7 мая получил минно-осколочное ранение в поселке Спартак неподалеку от донецкого аэропорта...

Он сильно волновался, но говорил отчетливо, понятно и так, что было видно: тут вообще ни одного слова придуманного.

— Меня ребята,— продолжил Вадим Серик,— наверное, больше часа выносили. Тоже получили ранения, спасая мою жизнь и рискуя своей. После меня лечили в Донецке, в Москве, в Ростове-на-Дону. Безуспешно, к сожалению. Но ничего: жизнь в коляске такая же красочная и яркая, как и без.

Вряд ли он себя сейчас утешал (хотя не все могут представить себе красочную и яркую жизнь в коляске). Все эти утешения он пережил несколько лет назад. Но и будет переживать всю жизнь.

— В 2018 году в госпитале проходил реабилитацию в Донецке, познакомился со своей супругой Валерией. Она также колясочница, научила меня вязать,— сказал Вадим Серик, и история приобрела новые тяжелые и сильные смыслы.— Мы начали вместе свое дело: вяжем игрушки, изделия... Все, что можно связать...

Вяжут они, понимаете?

Наверное, они могут связать уже все. Главное, конечно, в том, что связали себя друг с другом.

— У нас проходила акция, в 2018 году придумали,— «Игрушка добра»,— продолжил боец.— Ребята из волонтерской организации «Тепло сердец» поддержали нас: мы навязали игрушек, они у нас их приобрели и раздали деткам в детдома, в прифронтовые районы развезли.

Он помолчал, вспоминая, наверное, чего еще не сказал. Вспомнил:

— Я имею высшее образование исторического факультета по профессии политолог... Сдал на водительское удостоверение, купили автомобиль, езжу сам на ручном управлении... Все это реально. Жизнь с инвалидностью — это не предел, ничего такого страшного... Надо жить дальше...

Нет, все-таки и себя утешал тоже.

— В начале СВО,— продолжал Вадим Серик,— организовал сбор и передачу всего необходимого ребятам на передовые позиции, потому что много расходников может им не хватать, еще что-то... Неравнодушные люди поддержали меня. Те люди, которые заказывали у нас игрушки, нас также поддержали. Мы до сих пор оказываем помощь тому или иному подразделению. Просто от себя. Сами не можем участвовать в специальной военной операции по понятным причинам.

Было видно, что сам он страдает от этих оправданий и тем более от причин.

Некоторые скажут что-то такое — и хочется кивнуть да и забыть про все это. Его хотелось слышать дальше.

— Хотелось бы обратиться к вам за помощью — организовать, создать социально-реабилитационный центр для инвалидов на территории Донецкой народной республики, чтобы ребята там обучались заново жить,— произнес он.— Ведь важно не то, что потеряно, а то, что осталось.

В 2014 году я месяц работал на Паралимпийских играх в Сочи. Такой фразы, как эта, последняя, не произнес тогда никто из спортсменов. Не потому, что не хотели про это говорить. Просто не смогли найти такого смысла и таких слов. В одном предложении он сказал сейчас все и про спорт, может, и уж точно про жизнь.

— Находили бы себя там, обучались ходить на тех же протезах,— еще добавил Вадим Серик,— ездить на колясках. Мы с женой могли бы организовать курсы по вязанию... Много ребят, которые заинтересованы и могут помочь в резьбе по дереву...

Мне казалось, он заплачет.

— Хотел бы еще очень сильно вас поблагодарить,— сказал тут Вадим Серик,— за то, что Донбасс забрали в Россию. Не зря мы боролись, не зря пацаны гибли.

Он все-таки заплакал. Камера ушла из кадра.

За время этого разговора в Донбассе появились, скорее всего, новые инвалиды.

— У нас и спортсмены высших достижений занимаются вязанием,— сказал ему, может, в утешение российский президент.— Правда, вязанием на спицах, специально, чтобы пальцы тренировать.

Действительно, говорят, что в дзюдо тоже практикуется. Но Вадим Серик, кстати, тоже про вязание на спицах говорил.

— Но поскольку вы историк и политолог и человек с такой непростой судьбой и сильный духом, конечно, ваши возможности, ваши способности и образование можно было бы использовать и по-другому,— сказал ему Владимир Путин,— если бы соответствующим образом была выстроена работа.

А ему не надо по-другому. У него все так, как есть. Его жена научила вязать. Жена, с которой он и правда счастлив. И не надо как-нибудь еще.

Про центр реабилитации тоже, значит, оказалось кстати:

— Идея о создании таких центров реабилитации, о которых вы сказали, очень правильная,— продолжил российский президент.— Мы сегодня только обсуждали с министром обороны и с Татьяной Алексеевной (госпожой Голиковой, вице-премьером.— А. К.), что нужно не просто их создать, нужно, чтобы между Минобороны в данном случае и социальными службами был налажен соответствующий контакт и обмен информацией. Иногда кажется, что это лежит на поверхности, но это нужно сделать... Но в любом случае нужно реализовать вашу идею, связанную с центром реабилитации... Вот над этим обязательно поработаем, в том числе и в рамках того центра, который мы с вами обязательно сделаем.

Да, видимо, будет этот центр. Уже после войны. То есть неизвестно когда.

Пожалуй, самым энергичным и даже бойким оказался следующий участник встречи, Иван Бердник.

— Я ветеран боевых действий, служил в спецназе ГРУ, разведчик. В 2009 году при выполнении боевой задачи получил тяжелое ранение. Пройдя курс реабилитации, протезирование, я стал заниматься следж-хоккеем. Сейчас я семикратный чемпион страны, двукратный обладатель Кубка континента, бронзовый призер чемпионата мира и мастер спорта международного класса.

Иван Бердник стоял на льду, и казалось, что он в полном порядке.

— Спортсмены находятся под санкциями, и количество принципиальных, стыковых матчей сократилось,— говорил он.— В таком положении наш спорт на долгой перспективе рискует потерять былые заслуги и достижения. Я хочу обратиться к вам с предложением: организовать в России открытые ежегодные спартакиады на постоянной основе для всех желающих, чтобы на них могли выступать спортсмены из дружественных нам стран.

«Открытые» — чтобы в них смогли принимать участие иностранные спортсмены, это было понятно.

Этих людей после событий 2014 года в Крыму лишили многих соревнований, в какой-то момент и Паралимпиад, а теперь и считай что вообще всех международных. Так что было понятно все, о чем говорил Иван Бердник.

— Что касается паралимпийского движения, меня Татьяна Алексеевна может поправить, но, по-моему, оно было создано в свое время в Великобритании в связи с необходимостью реабилитации военнослужащих, которые получили тяжелые ранения. Так началось развитие паралимпизма, насколько я это представляю. Боюсь ошибиться, но мне кажется, что дело было именно так. Сегодня почему-то нашим паралимпийцам Международное паралимпийское движение отказывает в совместной работе,— объяснил российский президент.

Впрочем, исчерпывающе понятно почему.

К тому же спорт и есть с каких-то пор политика. И наоборот.

— Посмотрим, как долго это будет продолжаться, но в любом случае наши спортсмены с ограничениями по здоровью должны заниматься своим любимым делом, и те из них, кто еще не делает этого, должны получить такую возможность. Сомнений в этом нет никаких… Знаете, что нами предложено?

Нет, Иван Бердник пока, похоже, не очень представлял себе.

И вообще, он как-то помрачнел. Да и было, казалось, от чего:

— Минспорт предложил серию различных соревнований высокого класса,— приободрил его Владимир Путин.— Мы и дальше будем этим заниматься, в том числе с нашими партнерами в рамках Шанхайской организации сотрудничества, там уже этот вопрос поднимали, он встретил очень благожелательную реакцию.

Ну, кстати, может, не так все плохо. Если сборная России по следж-хоккею будет играть со сборной Китая, это очень даже приемлемо. Китайцы стоят того.

Но Иван Бердник что-то все равно не рад был. Он и не скрывал этого. Да им можно было гордиться. Он сегодня уже отлично выступил.

— Вы следж-хоккеем занимаетесь, да? — уточнил президент у бронзового призера чемпионата мира.

— Да, Владимир Владимирович,— сдержанно кивнул Иван Бердник.

— Уровень наших следж-хоккеистов растет,— отчего-то заметил президент.

Мысль была эпической.

— Уровень очень высокий... Нам не хватает международных игр с принципиальными соперниками! — вырвалось у Ивана Бердника.

— Обязательно придумаем,— снова услышал он от президента.

Желающих выступить было очень много.

Оксана Приходько и ее муж Роман Изотов — инвалиды по зрению.

— Мой муж не видит совсем, у меня есть небольшой остаток по зрению,— он сидел рядом и молчал. Очевидно было, что она у них главная.

Они индивидуальные предприниматели:

— Мы массажисты по образованию — и все время сталкивались с непониманием работодателя наших особенностей. Возникали различные нестандартные ситуации, где у работодателя были к нам завышенные требования вплоть до штрафов, а также всегда было обидно слышать, когда нам говорили, что мы инвалиды, никому мы не нужны, и вообще, «сидите и радуйтесь, что вас на работе держат».

И они решили создать свою студию массажа. Назвали ее «Зоркие руки». А как еще?

— Эту студию мы лицензировали,— добавила Оксана Приходько.— Она сейчас имеет статус медицинского кабинета, благодаря чему к нам приходят все категории граждан, в том числе и детки. На данный момент мы работаем в этой студии вдвоем с Романом...

Тут их по крайней мере никто ничем не попрекает.

Но они хотели бы принять на работу таких массажистов, как они сами. Хотят расширяться. Просили о социальных вычетах.

— Хотим обратиться к вам с просьбой о том, чтобы предусмотреть, рассмотреть какие-то методы стимулирования для организаций, которые создают рабочие места, адаптируют рабочие места для инвалидов,— пояснила Оксана Приходько.— Например, это может быть субсидирование на расходы работодателя или на расходы индивидуальных предпринимателей, самозанятых…

— У вас-то вопрос более тонко поставлен: оказать поддержку именно вашему предприятию — такому, которое создано вами как людьми с ограничениями по здоровью,— кивнул президент.— Мне кажется, над этим надо отдельно подумать.

То есть именно у них все будет хорошо.

— Татьяна Алексеевна,— подтвердил господин Путин,— вообще, пожалуй, это нужно оформить как отдельное поручение правительству.

Министр труда Антон Котяков получил, впрочем, задание «продумать отдельную систему мер поддержки для предприятий, которые организуются самими людьми с ограничениями по здоровью». Это тоже было.

И как-то Владимир Путин их утешил еще, что ли:

— Хочу отметить в этой связи: недавно встречался с молодыми учеными, и вспомнил о том, что Циолковский, основатель космонавтики, в детстве утратил слух. Но это не помешало стать ему выдающимся, гениальным ученым...

Они могли бы многое рассказать ему о том, чем отличается утрата зрения от утраты слуха.

Про автобус для инвалидов Владимиру Путину рассказали, который сделали в Нижнем Новгороде. Про инвалидов с «интеллектуальными проблемами», которые, он признал, не защищены больше других. Председатель Всероссийского общества инвалидов Михаил Терентьев говорил про подготовку российских спортсменов к Паралимпийским играм:

— Подготовка продолжается, ее не остановить!

Увы, еще как. В прошлый раз остановили, уже когда российские спортсмены расселились в Олимпийской деревне в Пекине.

Они, люди с ограниченными возможностями, а проще сказать так, как они сами себя называют, то есть инвалиды, борются со своей жизнью, которая когда-то изменилась навсегда. Часто побеждают.

И всегда будут бороться. И будут проигрывать тоже.

И это тоже навсегда.

Андрей Колесников