5 июня, в День эколога, Владимир Путин встретился с представителями профильных общественных организаций, а главное — со всеми, кто занимается ликвидацией последствий разлива дизельного топлива в Красноярском крае. О том, во что вылилась история с перекладыванием ответственности всех, кто два дня назад стоял перед президентом в Красноярском крае, друг на друга,— специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников.
Животные слушали защитников животных как-то вполуха
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Животные слушали защитников животных как-то вполуха
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Встреча с экологами и зоозащитниками началась с прямого включения из Красноярска, где перед камерой в теплых куртках и без масок стояли сейчас главные участники истории: министр по делам ГО и ЧС Евгений Зиничев, президент «Норникеля» Владимир Потанин (просто укутался в зимнее), глава Росприроднадзора Светлана Радионова и губернатор Красноярского края Александр Усс.
Синие перчатки, которые надела Светлана Радионова, казались в этой ситуации с ее стороны данью некой постпандемической традиции.
Буквально переругавшись накануне, во время прошлой видео-конференц-связи (ВКС) с президентом, и рассказывая ему, почему долго с предприятия не уходила информация о происшествии (Владимира Потанина тогда не было), теперь все эти люди выглядели гораздо более монолитно.
Они, видимо, понимали, что вместе легче будет выжить на этой ВКС.
— Поскольку местность здесь труднодоступная, заболоченная, предполагается завезти сюда герметичные емкости, расставить по руслу реки для сбора нефтепродуктов и для дальнейшего вывоза и утилизации,— рассказал Евгений Зиничев.
Тут уже работал не один вертолет, как докладывал Евгений Зиничев, а был организован целый воздушный коридор, по которому вертолеты теперь, видимо, сновали и стояли в очередь, как москвичи в метро в день начала действия цифровых пропусков.
Крупнейшие разливы нефти на суше
— Вертолетами будет завозиться все необходимое — и материальные средства, вплоть до питьевой воды,— рассказывал Евгений Зиничев.—Что самое важное? Событие, сама чрезвычайная ситуация локализована 1 июня! Были установлены боны. Поэтому развитие она не получает. Сейчас наша задача — просто работать и собирать эти нефтепродукты… Доклад закончен.
— Вы сами сказали, что эта местность труднодоступная, транспортной коммуникации нет, и говорите, что далее предполагаются вывоз и утилизация. Во-первых, возникает вопрос: как и когда будут вывозить? — спрашивал президент.— Это первое. И второе. Ведь предполагалось сжигать на месте. Потом, я так понимаю, возникли в этой связи какие-то, не какие-то, а серьезные вопросы.
— Владимир Владимирович, с точки зрения экологии, безусловно, сжигать нельзя! — объяснял Евгений Зиничев.— Что касается вывоза. Поскольку емкости герметичные, предполагается все собрать и складировать здесь до того момента, когда будут оборудованы зимники, и вывезти, когда будет позволять техника: зайдет и спокойно вывезет в места утилизации!
— А эти временные емкости насколько надежны и как вы их туда доставите? — допытывался президент.
— Они надежные, они используются как ГСМ-хранилища. Я знаю, что и в Минобороны в том числе (это, видимо, было гарантией качества.— А. К.). Полевые ГСМ-хранилища,— пояснял Евгений Зиничев.
Ответ был признан, очевидно, удовлетворительным. И правда, вроде все было понятно. То, что собрали, вывезут зимой, а до зимы долежит в ГСМ-хранилищах.
Все выглядело логично, а о том, кто виноват, что поздно начали реагировать, президент, слава богу, сейчас уже не спрашивал: решили, видимо, на прямой эфир теперь не выносить.
Александр Усс, который до предыдущей ВКС с участием президента на место аварии не заезжал, теперь, как и все, был в боевой готовности прямо на посту. Доложил об «общей организационной поддержке», которую оказывают Норильск и Таймыр:
— Первые палатки появились благодаря им… Кроме этого здесь действует краевой отряд «Спасатель»… Хотел бы сказать, Владимир Владимирович, что многие крупные компании, включая «Роснефть», действующие на территории Красноярского края, выражают намерение при необходимости добавить сюда силы и средства, если в этом будет нужда.
Об усилиях самого «Норильского никеля» Александр Усс не сказал ни слова. «Роснефть», выражающая намерения, ему по всем признакам нравится гораздо больше.
— На сегодняшний момент собрано 150 кубов нефтепродуктов, но уже с завтрашнего дня с монтированием емкостей планируется собирать 1,5 тыс. ежедневно,— доложила Светлана Радионова (позже в сообщениях информагентств «кубы» чудесным образом трансформировались отчего-то в «тонны».— А. К.).
Настала очередь Владимира Потанина:
— Компания отмобилизовала силы и средства по плану, который обозначил министр Евгений Николаевич (звучало нежно.— А. К.). Нами заготовлено емкостей на 16 тыс. тонн для сбора топлива, из них 4,5 тыс. уже поставлено и монтируется сейчас на площадке… Мы действительно, как Светлана Геннадьевна упомянула, нацелены на использование лучших доступных технологий и выбираем оптимальные, а не самые дешевые решения с экологической точки зрения.
Вот это и называется: «на себе не экономим». А ведь это именно «на себе»: Владимир Потанин слишком хорошо понимает, что от того, как компания ликвидирует последствия, зависит сейчас ее благополучие.
А также благополучие и самого господина Потанина.
Впрочем, история отношений Владимира Потанина с президентом (хотя бы олимпийская) дает основания предположить, что если он сейчас справится, то никаких чрезвычайных оргвыводов, конечно, не будет. А то еще и спасибо скажут… А нет, это перебор: спасибо все-таки вряд ли скажут…
— Профинансируем это полностью за счет компании, ни одного рубля бюджетных средств на это не уйдет,— произносил Владимир Потанин единственно верные слова.— Мы восстановим это в том виде, о котором опять же Светлана Геннадьевна сказала, экологическую систему вернем в нормальное состояние!
Владимир Потанин понимал, что надо говорить очень коротко, он же столько лет в этом бизнесе, но вот что еще обязательно надо было произнести:
— Мы не только работаем над этим, но также взаимодействуем с экологическими организациями и с представителями коренных народов, проживающих здесь, для реализации ряда программ! — воскликнул он.— В частности, увеличение популяции оленей! (Непременно оленей! — А. К.) Есть проект по выпуску мальков с целью поддержания популяции редких рыб! Как только ситуация нормализуется, мы приступим к реализации этой программы!
Теперь, кажется, все. И важно последнее слово: теперь ни для кого не секрет, что «Норникель» стоит на страже популяции редких рыб. А не так, как могло бы показаться в результате аварии.
Но у Владимира Путина было еще не все.
— Владимир Олегович, сколько примерно, по вашему мнению… то, что компания готова оплатить все эти работы из собственных средств, это, безусловно, правильно… но вопрос: а сколько стоят все мероприятия, связанные с этими работами? Примерно!
Да, господин Путин что-то задумал. Господин Потанин должен был понять по тону, что надо назвать конкретную сумму. Понял он это не сразу:
— Я думаю, что это миллиарды рублей… Это большие деньги… Знаете, я, наверное, сейчас выскажусь не как бизнесмен, а как человек, который за это переживает: сколько нужно будет, столько и потратим! (Засчитывается.— А. К.) Это, конечно же, будут миллиарды и миллиарды…
— Я понимаю…— кивнул президент.— Примерно, навскидку, порядок какой?
Владимир Потанин, кажется, понял, чего от него хотят (и даже, наверное, к чему ведут.— А. К.):
— Про штрафы я не могу судить. Сколько насчитают, столько и насчитают. (Просто и мужественно… С использованием немного виноватого и вместе с тем поощрительного взгляда на Светлану Радионову: она ведь будет насчитывать.— А. К.) Расходы, я думаю, 10 млрд и более. Это предварительно, Владимир Владимирович!
— Я неслучайно спрашиваю, Владимир Олегович,— наконец начал разъяснять президент свою в целом нехитрую задумку.— Мы с вами давно и хорошо знакомы. Я знаю, что вы лично, хочу это подчеркнуть, лично работаете на предприятии, а не просто являетесь собственником крупного пакета. Но все равно, смотрите, это миллиарды, вы сказали. А сколько стоит одна емкость, которую сейчас вы будете менять? Примерно…
— Одна емкость — не могу сказать. Но пока расходы в сотни миллионов рублей идут,— пожимал плечами Владимир Потанин.
Нет, господин Потанин еще не осознал.
— Одна емкость, конечно, меньше! — спохватился глава «Норникеля».
— Один резервуар, где хранилось топливо, стоит гораздо меньше, в разы. Просто несопоставимо… Я к чему, Владимир Олегович? Если бы своевременно поменяли, и ущерба не было бы экологического, и расходы бы такие не нужно было нести компании! Просто посмотрите на это самым внимательным образом внутри компании.
Всего-то и соображений было.
Таким образом, по итогам обсуждения можно было констатировать: вроде обошлось.
Правда, еще должны будут сделать выводы Следственный комитет и прокуратура. И все равно история про то, кто, что и почему в прямом эфире, глаза в глаза говорил господину Путину о причинах, мягко говоря, замедленного реагирования, должна быть исчерпана.
После этого президент отдал инициативу представителям экологических и зоозащитных организаций. И тут всех с самого начала подвела, без сомнения, Оксана Одегова, глава благотворительного фонда «География добра» из Костромы. Она честно зачитала свое длинное и тоскливое сообщение президенту, не делая в нем, впрочем, ни одной паузы, во время которой ее можно было бы деликатно прервать.
Между тем, эффект был достигнут: Владимир Путин углубился в какие-то бумаги, лежавшие перед ним на столе, и уже не уходил из них до конца встречи (кажется, он таким образом готовился к следующей).
Да, Оксана Одегова безжалостно поступила по отношению к коллегам, во время ВКС изучая вместе с президентом свой проект «Добрый пластик», в основе которого находится раздельный сбор мусора (вряд ли к тому же душа и разум президента закипают от одной мысли о том, в какой контейнер следует класть стекло, а в какой — картофельные очистки).
Наталья Боброва, представляющая приют «Кошкин дом», повествовала о стерилизации кошек в Тольятти, и хватит об этом.
Юлия Бросалина посвятила себя и свое выступление прежде всего собакам и акции «Лапа дружбы», «которой может помочь каждый неравнодушный». Владимир Путин обещал.
Анатолий Калина, директор национального парка «Куршская коса» из Калининграда, лоббировал, уже не в первый раз, велодорожки и экотропы, требования к которым как к дорогам с твердым покрытиям. Президент гарантировал разобраться, откуда такая жестокость.
Алена Асновина из Приморского края защищает гималайских медведей. И, видимо, наоборот.
Но главное — она первой подняла тему поправок к Конституции, а особенно их своевременность, потому что «важно обеспечить защиту братьям нашим меньшим».
Сильное впечатление произвел зоозащитник из Челябинской области Карен Даллакян. Публицистический гнев своего выступления он обрушил на «черных фотографов».
Оказывается, есть не только черные копатели и черные риэлторы. Мрачная реальность заключается в том, что на пляжах Краснодарского края действуют черные фотографы, которые перебивают лапы животным (в нашем случае тигрятам и львятам), чтобы те лежали спокойно и фотографировались с отдыхающими без помех. Одного такого львенка, Симбу, удалось вывезти в Челябинскую область из Дагестана усилиями, как было рассказано, «тысяч людей» и «Общероссийского народного фронта».
Еще одного такого львенка ОНФ вовремя снял с поезда.
Карен Даллакян при этом честно предупредил, что грядет худшее:
— Фотографы начинают готовиться к следующему пляжному сезону.
В сафари-парке «Тайган» Карен Даллакян в клетках «как ветеринар и эксперт "Общероссийского народного фронта"» делал прививки от бешенства «диким кошкам» (то есть в основном львам), а в Ханты-Мансийском автономном округе спасал трех медвежат, у которых убили маму и «они оказались в руках волонтеров»….
Да нет, к счастью, не тех, которые участвовали и в этой ВКС, а других волонтеров… Это сложная, в общем, история… Медвежат в конце концов перевезли в Хабаровский край.
— В этом центре «Утес» живет спасенный вами тигренок Жорик! — воскликнул Карен Даллакян.— Вы помните эту историю?!
По лицу президента трудно было понять, помнит ли он. Для этого ему следовало, похоже, разобраться сперва с собой.
— Это было десять лет назад! — подсказал зоозащитник.— Это самый известный амурский тигр Жорик! (Из всех, надо полагать, амурских Жориков.— А. К.) — Который два раза стал талисманом чемпионата мира по дзюдо! И Европы.
Владимир Путин наконец кивнул с облегчением: он узнал Жорика.
— Мы увиделись,— закончил Карен Далакян,— с Жориком, вспомнили (с ним.— А. К.) эту добрую историю…
Зоозащитник из Таганрога Сергей Бурлаков благодарил президента за то, что «вошел в рабочую группу по поправкам в Конституцию»:
— И благодаря этому я предложил внести изменения в Конституцию об ответственном отношении к животным! И то, сколько я постоянно получаю отзывов по теме поправок, говорит о том, что это необходимо, это нужно и своевременно!
Действительно, пора (по крайней мере начинать вспоминать об этом — 1 июля уже не за горами).
— И немножко о референдуме,— завершал зоозащитник.— Довольно часто ко мне подходили и просили фотографии: «Можно как со спортсменом?!» (То есть он еще и спортсмен.— А. К.) Теперь подходят как к человеку, который причастен к дополнению, изменению и улучшению Основного закона страны!
Зоозащитник, правда, не уточнил, о чем сейчас просят и что говорят.