На прошлой неделе в Москве прошел пятидневный семинар Роберта Макки— самого знаменитого в мире преподавателя сценарного мастерства. Билет туда стоил 60 тыс. руб., но организаторы — компания «Корпорация роботов» и фонд «Друзья» — безвозмездно пригласили представителей благотворительных фондов, чтобы те послушали мастера и подумали, как рассказывают о себе и о своих подопечных. Это был блестящий семинар, в конце пятого дня слушатели устроили Роберту Макки овацию, аплодировали стоя.
Фото: фото из личного архива
Макки — легенда. Его ученики каждый год получают «Оскары», «Эмми», «Букеры» и прочие престижные кинематографические, телевизионные и литературные премии. Можно быть уверенным, что если кто-то в наше время написал успешный сценарий или успешную книгу, то наверняка либо участвовал в семинарах Макки, либо как минимум читал его учебники «История», «Диалог» и с нетерпением ждет нового учебника — «Персонаж».
В зале Цифрового делового пространства сидело человек триста сценаристов, писателей, продюсеров, журналистов. Слушали с таким вниманием, что за пять дней семинара мобильный телефон в зале прозвонил только один раз. Среди этих профессиональных рассказчиков, ловивших каждое слово учителя, сотрудники благотворительных фондов чувствовали себя не в своей тарелке. Макки рассказывал, как устроены gap, turning point, set-up, pay-off и прочие сценарные хитрости, а люди из благотворительных организаций не понимали, зачем им все это и какое отношение оно имеет к их работе. Многие ушли, не дослушав до момента, когда Макки объяснил, что все эти драматургические инструменты существуют для того, чтобы вызвать у зрителя эмпатию.
Это важно — не симпатию, именно эмпатию. Сейчас нами движет в основном симпатия. Мы легко собираем деньги на тяжелобольных детей, потому что они маленькие, хорошенькие, ни в чем не виноваты и с ними случилась беда. Мы легко сочувствуем им, потому что они милые,— это симпатия. Симпатию трудно испытывать к взрослым, уродливым, грязным, глупым. Поэтому так трудно идут дела у благотворительных фондов, которые пытаются помогать бездомным, заключенным или психически больным людям. Они несимпатичны.
К ним можно испытать эмпатию — сочувствие, основанное не на том, что человек мил, а на том, что он такой же, как я. Похож на меня. В его обстоятельствах я бы хотел того же, чего хочет он. Мне нужна была бы та же помощь, что нужна ему.
Если тяжелое положение является следствием глупостей, ошибок и даже преступлений человека, мы все равно можем сочувствовать ему просто на том основании, что сами каждый день совершаем глупости и ошибки, а иногда даже и преступления.
Надо полагать, что благотворительность, основанная на симпатии, свидетельствует о некоторой незрелости общества. Когда мы помогаем милым невинным детям, отказывая в помощи уродливым взрослым, которые сами виноваты в своих бедах, мы как бы и себя позиционируем милыми и невинными. А это ложь — нет человека без изъяна, и нет человека, который не был бы виноват ни в чем.
Умом мы понимаем, что взрослых больных онкологическими заболеваниями больше, чем детей,— но помогаем детям. Мы понимаем умом, что главными социальными проблемами России являются бедность, пьянство, туберкулез и ВИЧ, а вовсе не детские болезни,— но помогаем бороться с детскими болезнями, что очень объяснимо эмоционально. Трудно сочувствовать людям, больным чахоткой, и людям, живущим с ВИЧ. Среди них много бездомных, заключенных и наркопотребителей. Им можно сочувствовать, только если найдешь в себе силы вообразить на секунду, что сам можешь стать одним из них. Или если умелый рассказчик найдет выразительные средства, чтобы представить благополучному человеку неблагополучного как брата-близнеца.
Я не очень верю, но надеюсь, что эмпатия, вызывать которую пять дней учил в Москве Роберт Макки,— это наше будущее, будущее нашей благотворительности и общества в целом. Однажды мы научимся сочувствовать человеку не потому, что он милый и невинный. А просто потому, что он человек.
Как вы и я.