В канун Рождества на Руси и в России на протяжении многих веков наблюдался покупательский бум. Однако в последней четверти XIX века жители обеих столиц постоянно жаловались на чрезвычайно высокие цены и крайне низкое качество продаваемых товаров. А источником всех бед по праву считался довольно странный денежный сбор с торговцев.
Из-за неприятных последствий взимания с магазинов теплового сбора в отношениях покупателей и продавцов не наблюдалось ни малейшей теплоты
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
Из брошюры "Можно ли в Москве торговать честно?", 1886 год.
...Московские магазины и лавки так прямо и делятся на две категории: в одних покупателя надувают, в других его обдирают. Не говоря уже о торговле полотнами и бельем, которая решительно не обходится без самых забористых реклам об "окончательной" и "самой окончательной распродаже" с выездом и закрытием магазина и даже прекращением торговли "навсегда" и прочими прелестями торгового ухарства, но и всякая иная торговля в Москве, каким бы то ни было товаром, непременно держится одной из приведенных систем. Возьмем, например, хоть обувь: желая иметь прочную хорошую обувь, надо заплатить за обыкновенные дамские ботинки 18 р.! Пара мужских сапог стоит 14 р. Если обувь выбирается поизящнее, то цены еще увеличиваются: мужская доходит до 18 р., дамская до 22 р.!! Кто не в состоянии платить таких денег, тот может иметь дамские ботинки за 6 и даже за 5 р. и дешевле; мужскую обувь, по-видимому изящную и мягкую, за 9 и за 8 р.,— но... она носится не более месяца, двух недель, часто даже расклеивается тотчас после прогулки по сырой погоде.
С мануфактурным товаром, с мехами, с готовыми платьями — та же история: либо платите баснословные цены в известных магазинах, либо рискуете купить вещь, которую нужно выбросить; особенно же это надо отнести к меховым товарам, которые и в самых лучших и богатейших магазинах продаются не "без греха", а уж там, где их продают по так называемым сходным ценам, там каждая продажа просто уголовное деяние; как только продал, так сейчас бери его и веди к мировому (судье.— "История"), а если покупающие этого не делают, то, надо полагать, только потому, что их обманывают до того грубо и плоско, что покупателю стыдно сознаться в своей простоте, и он предпочитает молчать, обещаясь в другой раз быть умнее.
Попробуйте тоже обзавестись в Москве мебелью: конечно, у г. Шмидта вы найдете прекрасные вещи; но его шкафы, его буфеты, его письменные столы продаются по такой цене, что за один его буфет или письменный стол можно купить порядочный домик...
Все это доказывает, что жалобы и упреки московской торговле вполне справедливы. Но из всех тех, кто упрекает и жалуется, спросил ли кто себя: а может ли московский торговец торговать иначе, т. е. торговать вполне честно, без всяких проделок, без надувания и без обирания?..
Торговля в Москве разделяется на две категории: на торговлю, производимую в домах, пассажах и вообще в теплых помещениях, и на торговлю, производимую в рядах, устроенных открытыми линиями, в гостиных дворах и вообще в отдельных корпусах, а не в жилых строениях. Первая обложена особым сбором, известным под именем теплового сбора, вторая освобождена от него. Тепловой сбор этот организован весьма оригинальным образом. Прежде всего, он соразмеряется не с предполагаемой прибылью плательщика, как принято везде, где устанавливаются налоги с благоразумной заботливостью об интересах платящего, а с величиною его затраты. И притом какой затраты? не на товар — что может еще обнаруживать до некоторой степени платежную силу товаровладельца,— а на наем помещения, что уж ни в каком случае не может служить никаким признаком, годным для каких бы то ни было правильных соображений при установлении налогов. Тем более что сбор этот падает не только на помещение, занимаемое торговлей, но и на то, что занимает сам торговец со своим семейством...
Так, платя за тот же магазин в прошлом году 1000 р., торговец платил теплового сбора 100 р., а, платя в нынешнем году 1500 р., он должен внести и теплового сбора уже не 100, а 150 р., хотя торговля его ни в чем не изменилась к лучшему, а, напротив, ухудшилась, ибо помещение стало дороже. Но что всего хуже здесь, так это то, что платимый налог поставлен в зависимость от произвола домовладельцев: они могут его увеличивать беспредельно, подымая плату за квартиры и лавки. Таким образом, чем хуже обстоятельства торговца, тем больше он платит...
Право, со стороны кажется, что торговля есть смертный грех, нещадно преследуемый нашею Думой...
По господствующим ценам самый небольшой магазин стоит от 1000 до 1200 р.; стало быть, теплового сбора придется заплатить от 100 до 120 р. Затем, купеческое свидетельство стоит 210 р., свидетельство для приказчика (без которого невозможно обойтись там, где торгуют целый день) — 20 р., потом процентный сбор, количество которого можно предположить для торговли, ведущей оборот тысяч в 10, не менее 100 р. Итого наш торговец должен уплатить разных пошлин 450 р. За наем магазина домовладельцу — как мы предположили — 1000 р.; осветить и отопить магазин стоит 70 р., приказчику жалованья — 300 р., мальчику при магазине (расход, необходимый при каждой торговле) — 120 р., дворникам, сторожу — хотя бы 60 р., за страховку на сумму 10 000 р. — 80 р. и т. п. Итого расхода по содержанию магазина 1630 р. за год. Всего же расход, с налогами, составит 2080 р., т. е. почти 1/5 всего оборота!
Но что же может купцу дать торговля с принятым нами оборотом в 10 тысяч? Пусть торговля будет самая выгодная, она при правильном образе действий не может дать более 25%. Стало быть, с оборота в 10 тысяч она даст 2500 р., что при расходе в 2080 р. (где нет ни одной цифры преувеличенной, ни одного расхода излишнего, так как все они взяты с действительности) составит чистой прибыли 420 р.! И притом, заметьте, не считая % на капитал, не считая убытков и потерь от порчи товара, от неаккуратности в платежах и от разн. др. причин. Приняв же в расчет все это, в результате получится чистый минус.
Вот награда за все усилия, труды и риск торговца, торгующего в Москве честно.
Мы взяли в пример торговца средней руки, чтобы показать, как сильно угнетен налогами самый важный промысел в государстве, всего более заслуживающий поддержки,— именно промысел мелкий; но если бы мы взяли торговца крупного, мы и в его делах не нашли бы ничего лучшего... Нормальная цена за магазин в центральной улице составляет 2000 р.— это самое маленькое, тесненькое помещение,— за магазин, сколько-нибудь соответствующий потребностям торговли, и то с грехом пополам, платится 5000, 6000 руб. либо и более; в некоторых известных пассажах имеются и такие магазины, за которые платится 8 т., 10 т., 14 тысяч и даже 18 тысяч! Целое состояние уплачивается за какие-нибудь две, три комнаты.
Уплатив с этих "приятных" сумм чудовищную тепловую пошлину в размере 10%, торговец по сведении своих счетов неожиданно приходит к убеждению, что он вовсе не есть торговец, а какой-то посредствующий орган для собирания податей городских и казенных и представления их в надлежащие кассы...
Вот торговец, платящий за магазин 15 000 р.; сделаем расчет, сколько такой крупный плательщик может заработать своей торговлей. Предположим, что он имеет оборот самый большой, на какой способна обсуждаемая нами торговля,— 100 тысяч. Считая валовой доход в 25%, таковой составит, следоват., 25 т. р. Из них нужно заплатить: за магазин — 15 т., теплового сбора 1500 р., за право торговли в разных видах не менее 500 р. — Итого 21 000 руб. Представьте теперь, что торговля ведется без кредита, на чистые деньги (чего, конечно, в действительности не бывает); тогда требуется затратить капитала по крайней мере 30 тысяч. Считая на капитал 6%, как дают некоторые бумаги, выйдет 1800 p., и тогда окажется, что первостатейный торговец Москвы, делающий стотысячный оборот, торгующий на чистые деньги, заработал всего какие-нибудь 2200 рублей, т. е. менее того, что платят довольно посредственному приказчику; если же считать процент на капиталь в 10 р. со ста, как платят берущие под первые закладные на хорошие недвижимые имущества, что составляет 3000 р., то окажется, что наш блестящий торговец не выторговал ровно ничего и даже остался в чистой потере на 800 рублей; что крупные денежные суммы только прошли чрез его руки; что весь посвященный им труд, риск, заботы и знания пошли лишь на то, чтобы он своевременно и в должном количестве пораздавал бы поступившие к нему суммы в разные места. Но ведь, в сущности, мы взяли в пример очень идеального торговца, такого, который торгует на чистый капитал, без кредита, и при том мы не приняли в расчет никаких убытков (сверх обычно принимаемых при вычислении валового дохода) и экстренных расходов, всегда неизбежных во всех делах; приняв же во внимание все это, придем к тому заключению, что торговля дала убыток.
Если, при обстоятельствах особенно благоприятных, торговля может дать иногда барыш, то непременно самый ничтожный, ибо значительная часть из дохода, часть, так сказать, совершенно свободная от всяких предназначений и долженствующая по справедливости составлять исключительное достояние торговца, как его прибыль, поступает в городской ящик в виде теплового сбора. Таким образом у торговца вырывается самое ядрышко торгового заработка, оставляя на его долю одну скорлупу.
Не знаем, есть ли какое-либо утешение для московских торговцев в том, что об отмене теплового сбора много толковали и даже как будто ходатайствовали, но знаем, что петербуржцы нашли возможность добиться по крайней мере хоть уменьшения его. А Москва осталась в положении больного, которому много соболезнуют, но для излечения которого ничего не предпринимают.