В приватных беседах чиновники, ратующие за запрет приватизации жилья, объясняют свое мнение так: "Все, кто хотел, уже квартиру приватизировали". Они лукавят. К примеру, москвич ФЕДОР МЕЛЬНИКОВ уже несколько лет очень хочет стать собственником квартиры, в которой живет. Однако не может этого сделать из-за произвола столичных властей.
"И почему я не сирота?" — с тоской пробубнил я, разглядывая в дверной глазок мамин силуэт. Будь это любая другая женщина, я без малейшего зазрения совести изобразил бы вечное безмолвие. Но разве можно отказать маме? Пусть даже в восемь часов утра. Я открыл дверь.
— Как, ты еще не одет? — мама бодро зашагала на кухню, вынимая из сумки продукты.— Ты, конечно, забыл. Ничего другого я и не ожидала.
Я меланхолично поплелся следом, даже не пытаясь вспомнить, о чем, собственно, я забыл на этот раз.
— Через один час, тридцать три минуты и пять секунд мы должны быть в ДЕЗе,— с презрением сообщила мама, пытаясь освободить на кухонном столе пространство для чашек с кофе.— Будем приватизировать квартиру. Твое присутствие обязательно и обжалованию не подлежит. Я тебя предупреждала.
Далее мне прочли лекцию о неблагодарности детей, которых даже для того, чтобы подарить им квартиру, приходится чуть ли не силком вытаскивать из кровати. О любви маминого третьего мужа к белым павлинам и просторным квартирам в Измайлово, а также маминой мечте — домике в деревне. Из-за этой мечты меня и хотели лишить законного выходного.
Уж не знаю, с какой радости, но несколько месяцев назад мама заявила, что городской воздух вреден для ее здоровья и она перебирается жить за город. Для осуществления мечты она решила продать квартиру на Никитинской улице, доставшуюся ей от третьего мужа. Но поскольку мама не привыкла к тому, что хоть сколько-нибудь важные в ее жизни события проходят без участия мужчины, преподнесено все это было несколько своеобразно. Точнее, маме выгодно было называть приватизацию с последующей продажей не иначе, как оформление этой квартиры в дар. Единственному сыну. То есть мне. Все попытки пропустить столь эффектное шоу оказались тщетны. Через час тридцать три минуты и пять секунд мы действительно оказались в здании ДЕЗа... Точнее, я — в кабинете начальника ДЕЗа, а мама в кресле за дверью.
— Мы отказываем вам в приватизации,— меланхолично сообщил мне чиновник, раскачиваясь в кресле.— Ваша квартира уже имеет собственника. Это гостиничный комплекс "Измайлово". Помещение предоставлено вам как служебная площадь.
Тут я окончательно проснулся. Я слышал от мамы много любопытных историй, но о том, что она или ее муж работали в гостиничном комплексе — никогда. Для мамы эта новость оказалась еще более неожиданной. Через несколько секунд она темпераментно рассказала о собственной золотой свадьбе с Госконцертом (имелось в виду, что мама проработала в этом учреждении 50 лет). А также о том, что трехкомнатную квартиру на улице Никитинской они с мужем получили в годовщину московской Олимпиады. Взамен старой, в снесенном по соседству доме. Кроме того, мама рассказала много других не менее любопытных подробностей из своей жизни. Вот только гостиничный комплекс "Измайлово" в них никак не фигурировал. Однако служитель ДЕЗа оказался непреклонен: "Квартира уже имеет владельца, ничем помочь не могу".
Дома мы еще раз внимательно изучили ордер на квартиру. За 20 лет он, конечно, порядком поистрепался, но даже и теперь было очевидно — никаких пометок, свидетельствующих о принадлежности квартиры гостинице, там не было. После очередного посещения ДЕЗа выяснилось, что комплексу "Измайлово" принадлежит не только мамина квартира, но и все остальные, имеющиеся в доме...
Пока мама пила валерьянку, я провел блиц-опрос жильцов. Все они, по странному стечению обстоятельств, тоже никакого отношения к гостиничному комплексу не имели. Вообразите их удивление и "радость", когда я сообщил, что все они живут не в собственных квартирах, а всего лишь пользуются служебной жилплощадью...
В департамент муниципального жилья (тогда — комитет) мы отправились довольно многочисленной компанией. После того как все посетители кое-как разместились в скромном кабинете, его хозяин, начальник юридического отдела Владимир Щербаков скорбным голосом произнес:
— Мне, конечно, очень жаль, но дом действительно отошел в собственность комплекса "Измайлово" в 1993 году. В момент приватизации гостиницы по договору с фондом имущества #1061.
Далее он объяснил, что если все мы хотим приватизировать квартиры (а к этому моменту каждый жилец дома считал это едва ли не делом чести), нам следует подать в суд на комплекс "Измайлово".
Рассказы о домике в деревне с видом на вишневый сад забылись сами собой. Теперь мама направила всю свою энергию на борьбу с гостиничным комплексом "Измайлово". Очень скоро известия об этой борьбе начали напоминать оперативные сводки. Маме удалось выяснить, что собственник дома на Никитинской улице на самом деле еще не определен. Поскольку в МосгорБТИ ей рассказали, что документы на владение домом у гостиничного комплекса фальшивые.
— Но самое странное,— шепотом рассказывала она мне по телефону,— кому бы я ни отправила письмо — Ресину, Лужкову — все равно кому, мне неизменно отвечает начальник юридического отдела комплекса "Измайлово" Степан Компанеец. Ты не знаешь, что бы это могло значить?
Я посоветовал маме поменьше читать детективы и чаще бывать на свежем воздухе, а не в помещениях ДЕЗов, РЭУ и подобных учреждений. Однако письма от Степана Компанейца продолжают приходить. В качестве официальных ответов на обращения жильцов дома в районную управу, префектуру и мэрию. Он постоянно просит жильцов не беспокоиться и "жить себе спокойно на служебной жилплощади". Но они справедливо недоумевают: если уж однажды дом был незаконно приватизирован, то что, собственно, помешает гостиничному комплексу "Измайлово" в один прекрасный день выселить их всех на улицу?
Сейчас дело о незаконном переводе дома в служебный жилой фонд передано в суд. Мама утверждает, что если и судьей окажется Степан Компанеец, она нисколько не удивится...