Отсюда до чуда

Дарам волхвов, привезенным в Москву с горы Афон, за неделю успело поклониться более 400 тысяч человек. Потом святыня отправилась в Санкт-Петербург, Киев и Минск. О чем говорили, спорили и мечтали паломники в многочасовой очереди в храм Христа Спасителя в Москве, узнал "Огонек"

Екатерина Люльчак

— Ни на шаг больше не сдвинусь,— прорывает оцепление в районе Кропоткинской пенсионерка.— Вы что, не верите? Вот! — Дама поднимает брюки, демонстрируя то ли гипс, то ли протез.

— Хватит, хватит, мы вам верим,— тушуются молодые волонтеры, пропуская женщину через ограждение.— Но это исключение,— как можно громче, чтобы остальные страждущие услышали, говорит волонтер,— здесь проход только по пропускам для тех, кто работает в этом районе.

Два инфаркта, одна почка

Однако скопление людей у ближнего подхода к храму не рассасывается. С жалостливым, требовательным или решительным лицом каждый подходит к волонтерам, аргументируя, почему именно он достоин пройти сквозь "ближние врата". Ребята в зеленых жилетках как могут отражают атаки паломников.

— Ну поймите, сюда нельзя, пройдите дальше. Через переулок специальный проход для "льготников" — инвалидов 1-й группы, беременных женщин и родителей с детьми младше 3 лет. Инвалиды 2-й группы — в общую очередь.

— Я инвалид 2-й группы с 1993 года,— несмотря на уговоры волонтеров, наступает очередная паломница.

— У меня одна почка, два инфаркта,— широкой грудью оттесняет прибитого диагнозами волонтера дородная женщина.

— Проходите, но это все. Остальные по рабочим пропускам.

— И у меня был инфаркт, и у меня 2-я группа инвалидности,— сетует паломница, которой пробиться за кордон не удалось.— Почему ей можно, а мне нельзя?

— Так, у вас один инфаркт, а у нее два. У нее одна почка, а у вас две,— аргументирует очередь.

Но не все так напористо пробивались к дарам. Некоторые предпочитали смиренно отступиться, видя в неприступном КПП знак свыше.

— Пусть так,— грустно улыбнулась невысокая старушка, стоявшая поодаль.— Значит, не нужно мне туда. Бог не попустил. Я, когда к Поясу Богородицы шла, за 1,5 часа очередь выстояла. Значит, так угодно Господу было, а раз тут такие препятствия, что ж — не сподобил Господь такой благодатью. Постою тут, помолюсь, поблагодарю, что другие к таким святыням прикоснуться могут.

Волонтеры тем временем сменяли друг друга на дежурстве.

— А вы сами-то хоть у Даров побывали? — спрашиваю у двух девушек-волонтеров лет 18.

— Конечно,— заулыбались они.— Это, знаете, какая мотивация волонтерить. Во-первых, к святыне подойдешь, а во-вторых, другим поможешь. Конечно, жалко тех, кто не с первого раза попадает, но мы стараемся заранее предупреждать, что лучше в другой день приехать, но пораньше.

Но жалость жалостью, а на пятый день паломничества волонтеры бойко разбирались с желающими срезать путь. Толкучки почти нет, потому как разговор короткий: гарантия прохода — либо удостоверение инвалида 1-й группы, либо маленький ребенок.

Благочестивая очередь ропщет:

— Понятно инвалиды, но вот с детьми сколько — они же специально грудничков берут, лишь бы без очереди.

Но мамаши, не обращая внимания на пересуды, катили коляски с младенцами приобщиться к благодати.

— А меня почему не пускаете? — атаковала полицейского женщина.— Я многодетная мать. Вот удостоверение. И дети.

— Поймите, проход льготный только с детьми до 3 лет, причем по принципу один ребенок — один взрослый,— уговаривал паломницу полицейский.— Даже если бы у вас младшему было 2 года, пустил бы вас одну с ним. Остальные — в конец очереди на набережной.

— Но я многодетная мать...

— А я многодетный отец. И , так же как вы, этим горжусь. А сейчас поезжайте на набережную. Хотя лучше не затевайтесь. Если попадете, то в лучшем случае к закрытию. Люди занимают очередь с полчетвертого утра. И только к полудню выходят из храма. Причем если утром было около 5 тысяч, то за полдень раз в пять больше. Если так хотите попасть, приезжайте завтра часикам к пяти утра.

Благочестивый забег

В конец очереди так в конец очереди. Пару остановок на метро, пару остановок на троллейбусе, и неиссякаемые ряды паломников резво шагают вдоль набережной. Очередь кажется нескончаемой и обрывается где-то в конце Фрунзенской набережной.

— Стоять часов 10 точно,— прикидывает группа женщин.— Мы когда к Поясу Богородицы шли прикладываться, 18 часов отстояли. Ничего.

— Уже слухи ходят, что сегодня до восьми всего пускать будут,— раздалось откуда-то из толпы.

— Не может быть,— вера паломниц была крепка.— Стали бы они разрешать нам очередь занимать, зная, что не попадем. Все пройдем, главное — верить.

С этой верой я вместе с самоорганизовавшейся группой прохожу в последний из "загонов" для разбивки очереди на небольшие группы по 100-150 человек. Время от времени стражи порядка отворяют врата, и группа переходит в следующий отсек, не поджимая при этом впереди стоящих паломников. Все для безопасности граждан, дабы в религиозном порыве замыкающие не передавили впереди стоящих. Организовано разумно и, казалось бы, для особо нетерпеливых безальтернативно. Но каким-то образом, не сговариваясь, в каждой такой ячейке находилась сначала пара, а потом и несколько десятков человек, которые эти 25 метров до следующего кордона предпочитали бежать. На первом переходе на бег перешли две пенсионерки. Раскрасневшись, они одними из первых достигли входа во второй отсек и победно оглядели отстающих. Следующий переход вовлек в форсаж около десятка пенсионеров. На третьем и четвертом уже некоторые родители подталкивали своих детей со словами: "Давай быстрее, чтобы в начало попасть". По истечении часа ячейки превращались в настоящие спринтерские забеги. И только молодежь снисходительно шла позади основной массы паломников, периодически давая команду "на старт, внимание, марш" и делая ставки "вон на ту бабульку в бордовой беретке".

Полиция недоумевала, зачем народ бегает от заграждения до заграждения.

— Пожалуйста, не бегите, вы же упадете, что-нибудь сломаете себе, передавите друг друга.

— Умные какие. Понаставили ограждений, не даете народу нормально пройти. Как вам не стыдно? — обрушила свой гнев на "привратников" запыхавшаяся паломница.

— Это вам должно быть стыдно,— не выдержал несправедливого упрека молодой полицейский.— Вы молиться идете, а на тех, кто тут стоит сутками, чтоб вы друг друга не передавили, зло свое срываете. Паломники, блин.

Часа через полтора люди в очереди начинали обмениваться опытом общения со святынями и обсуждать, как правильно подходить к Дарам.

— Просить что-то материальное не нужно,— инструктирует дочь интеллигентного вида гражданин.— Подойдешь, приложишься, главное, чтобы душа радовалась, а там что тебе действительно нужно и что тебе во благо, то и дастся. Надо, чтобы благодарность в первую очередь была, а уж потом свои "хотелки" включать.

— Не знаю, не знаю,— прокомментировала стоящая рядом женщина в шубке.— Я вот что ни попрошу у Господа, все сбывается. И, наоборот, стараюсь не расплывчато, а по нуждам просить. Был период, когда денег вообще не было. Я пришла в церковь, попросила у Господа средств к существованию и очень быстро устроилась на хорошую работу. Потом начала регулярно молиться, и с деньгами вообще проблем не стало — отремонтировала квартиру, мебель купила, телевизор плазменный. Все сейчас прекрасно, живу не тужу. Скоро, дай бог, машину куплю.

Чудодейственность Даров эмоционально обсуждали две девушки, кутающиеся в меховые жилетки и брендовые шарфики.

— Я тебе говорю, мы с Машей тогда тоже отстояли весь день, под ночь приложились. И через три дня он ей звонит. Ну вообще никаких предпосылок не было. Ты помнишь, сколько они не общались?

— Да. Так Пояс вроде такая женская святыня — к ней ходили о детях просить, чтобы замуж выйти, а Дары непонятно — по этим вопросам или нет.

— По этим, по этим. Такие святыни очень сильные, они от всего помогают, болезни такие лечат, бесплодие, а уж помириться помочь — легко,— укрепляла мотивацию маловерной подруги эффектная блондинка.

— Вот так,— заговорила стоящая рядом со мной женщина.— Поклониться Дарам — это же дань уважения, благоговение, а не стол заказов. Если из всей нашей очереди человека два подойдут и просто поблагодарят Господа за то, что дал возможность прикоснуться к святыне, хорошо. Все стоят чего-то просить. Конечно, все мы люди, а человек слаб, но интересно, растянулась бы эта очередь на 10 часов, если бы люди думали, что Дарам можно только поклониться, но ничего просить нельзя?

"Паломнический лук"

Мужественней всех в толпе держались дети. Маленькие паломники даже пытались уступить друг другу место в колясках.

— Не устала ваша девочка? — спросила я у молодых родителей, чья малышка лет пяти за два часа ни разу не закапризничала и не попросилась на руки.

— Не знаем. Лиза, ты не устала? Будешь стоять еще?

— Буду,— твердо ответила девочка.

— Она, кстати, сама с нами попросилась. Мы думали одни пойти, а она ни в какую: возьмите меня с собой,— смеется мама.— Бабушка ей про Дары рассказала, что кто к ним прикоснется, все желания сбываются. А Лиза у нас в этом году очень хотела в школу. Рюкзак старшего по дому таскала, кукол учила, в общем, надеялся ребенок. Так она нам заявила, что поедет с нами и загадает, чтобы в следующем году пойти учиться.

— Хотя школа ей и без паломничества обеспечена, решили взять с собой,— улыбается папа.— Раз душа детская просит к святыне прикоснуться, нужно ей в этом помочь.

Ближе к обеду паломники начали доставать свертки с провизией. Обещанные пункты питания, видимо, начинались ближе к храму, а покинуть свой отсек, чтобы сбегать в ближайший магазин за пирожками и водой, чревато потерей очереди.

— Ма, а ты бигмак мне купила? — с надеждой заглядывает в сумку матери мальчик лет десяти.

— Миш, ну какой бигмак? Мы же к святыне идем. Скоромное некрасиво. Я тебе взяла филе-о-фиш и картошку по-деревенски,— мягко увещевает проголодавшегося подростка мать.

— Ну, ма-а-ам...— огорчился парень.— Еще весь день стоять.

Стоять долго, поэтому люди развлекали себя как могли. Очередь ближе к храму, включавшая паломников, пришедших к четырем утра, и тех, кто затемно приехал из других городов специальными паломническими группами, во многом состояла из людей воцерковленных. Читали акафисты, Евангелие, звучало церковное пение. Хвост, образовавшийся после полудня, отличался скорее светским настроем и развлекал себя привычными способами: плееры, журналы, телефоны, соцсети, фильмы и игрушки на планшетах.

— О, давай сфотографируемся и запостим, как мы тут стоим,— предложила одна старшеклассница другой сделать "паломнический лук".— Только ты платок накинь, чтобы в тему получилось. Ага, и телефон повыше подними, чтобы очередь видна была.

Радость первых лайков девушкам омрачили первые капли дождя. Предусмотрительные полезли за зонтиками и дождевиками, те, кто понадеялся на хорошую погоду, вжали шеи в воротники и засеменили к автобусам погреться.

— Дождик — это хорошо. Это нас кропит,— шутили в толпе.

Кропило с каждой минутой все сильнее, и уже через полчаса очередь крепила свои ряды перед дождем и порывами ветра с реки.

Из заграждений выходили действительно редко. Редел в основном хвост очереди, те же, кто продвинулся хотя бы до середины, стояли — "ни шагу назад". А очередь на подходе к храму Христа Спасителя, казалось, дождя и не заметила, настолько близость к цели и долгожданный итог многочасового стояния окрылил паломников.

Выходившие из храма даже забывали раскрывать зонтики, так силен был эффект от соприкосновения со святыней.

— Ах, я так рада, так рада,— восторгалась пенсионерка из Москвы.— Я по льготной очереди простояла 5 часов. Когда шла к Дарам, заранее продумала, что попросить. Но там так быстро все проходили, что, пока касалась Даров, успела только здоровья сыну и внуку, а себе даже не успела попросить. Главное, за детей успела, а сама как-нибудь.

— Знаете, поклонились Дарам, и на душе так светло стало,— улыбается семейная пара из Подмосковья.— Да и сама очередь не зря. Пока стоишь, о многом подумать успеваешь — зачем ты здесь, что привело, достоин ты, готов ли к святыне подойти. И когда подходишь, то только радость и благодарность. Кто-то вот жалуется, что времени как следует приложиться совсем не дали. А это и неважно. То, что ты путь такой со смирением проделал и не отступился, уже награда. Значит, дал Бог силы, даст и все остальное. Верить надо.

А уже с 14 января Дары переехали в Санкт-Петербург. По традиции, заложенной в Москве, очередь к реликвии начали занимать в четыре часа утра.