Фото: Сергей Киселев, Коммерсантъ / купить фото
Идея создать в московских парках площадки, где можно устраивать митинги и демонстрации без согласования с мэрией, на первый взгляд решает множество проблем. Организаторам протестных акций не придется к семи утра бегать на Тверскую с заявкой и обнаруживать, что у окошка уже дежурят ушлые нашисты, готовые забронировать все свободные площади. Не надо проходить унизительную процедуру согласования, сценарий которой отработан мэрией до совершенства: недельное перетягивание каната с целью не дать митингующим собраться, где они хотят, и выданное за три дня до акции разрешение на условную Болотную, чтобы а) не осталось времени кого-то на этой Болотной собрать и б) всем заранее стало противно и гнусно. Опять же никто не рискует попасться в омоновскую ловушку, как 6 мая на Болотной,— и угодить на годы в тюрьму за то, что толпа прижала тебя к полицейскому оцеплению, а ты попытался выбраться из этого месива. Все исключительно корректно: зелень, птички поют, можно приезжать на митинг на велосипеде (наверняка где-то неподалеку будут установлены экологичные велопарковки). В общем, благодать.
Идея эта практически безупречна — особенно если представлять мир по карикатурам из советских газет, в которых Гайд-парк — это такое место, где стоят рабочие в спецовках и потрясают плакатами "Нет безработице". Реальный Гайд-парк мало чем напоминает сцену политических битв: зеленые лужайки, белочки, лебеди — примерно то же самое, что в нынешнем парке Горького, только больше живности и меньше организованных увеселений. Ну и в дальнем углу, рядом с Мраморной аркой,— уголок ораторов, небольшая площадка, на которой активисты и городские сумасшедшие могут произносить речи перед другими такими же активистами.
Апелляции к зарубежному опыту в случае с московскими "гайд-парками" — такое же лукавство, как и фразы типа "а у вас в Гуантанамо невинных людей пытают" в ответ на претензии по делу Магнитского. Парк — это парк, там люди проводят свободное время: лежат на траве, кормят белочек, а еще иногда стоят с плакатами и произносят речи. Уличная манифестация — это уличная манифестация: в феврале 2005-го на улицах Лондона миллион человек протестуют против войны в Ираке, в сентябре 2011-го 400 тыс. протестуют против сокращения бюджетных расходов — и никто не пытается загнать их в угол Гайд-парка, или задавить тройным оцеплением ОМОНа, или отменить все к чертям, потому что автомобилистам сложно проехать на дачу. Люди имеют право собираться на улицах и заявлять о своих требованиях до той поры, пока они не начинают жечь машины и бить витрины. Никто не вправе этому помешать: для стран, где есть настоящие "гайд-парки", это аксиома. А с московскими "гайд-парками" в конечном счете все образуется примерно так же, как в Лондоне: в них (судя по представленным проектам, больше похожим на площадки для выгула собак) будут митинговать городские сумасшедшие. А когда (и если) на улицу выйдут сотни тысяч — площадкой для них так или иначе станет весь город. Что бы там ни рисовали по этому поводу на советских карикатурах.