"Власть" продолжает цикл интервью с главами ведущих правозащитных НКО России о новом законе об НКО*. Председатель совета правозащитного центра "Мемориал" Александр Черкасов объяснил Ольге Алленовой, почему не будет регистрироваться как иностранный агент.
*Начало цикла см. во "Власти" N31 от 6 августа.
Новый закон об НКО предполагает, что, получая иностранные гранты, вы выполняете чей-то заказ и влияете на политику в РФ. Расскажите, как на самом деле вы выстраиваете отношения с грантодателями?
Мы подаем заявки на получение грантов, нам дают деньги на конкретные цели. Если вы просили грант на издание книги — с вас не спросят за содержание книги, но если вы не сдадите ее в срок — с вас спросят. Наши западные партнеры смотрят на выполнение плана: какому количеству людей мы посодействовали в оказании юридической помощи, сколько семинаров по правам человека провели, сколько общественных приемных открыто.
А государство вам чем-то помогает?
От государства я один раз получал помощь — в первую чеченскую войну. Мы тогда искали пропавших без вести и столовались у военных. Точнее, получали пайки. И один раз я получил справку для бесплатного вывоза военным самолетом найденного солдата и его матери.
Вам не приходило в голову, что можно принять новые условия игры?
Тактика "давайте исполнять их законы, это поможет нам сохраниться" — не работает. Вовлечение в чужой бред грозит сумасшествием. Позволив вовлечь себя в бред, ты остаешься в психушке навсегда.
Что же делать? Отказаться от иностранного финансирования и свернуть какие-то проекты?
Мы отягощены обязательствами в отношении людей, интересы которых представляем в судах, в том числе в международных. Отказываться от иностранного финансирования нельзя — это безответственно по отношению к таким людям.
Но ничего не делать нельзя, конечно. На репрессии надо отвечать. Да, они нанесли удар по нам, а мы должны сделать так, чтобы это был удар по ним. Выход такой: НКО надо разработать общее видение проблемы, проявить солидарность и, как только новый закон непосредственно нас коснется, надо идти в суды. Но ни в коем случае нельзя добровольно вешать на себя ярлык агента — это вовлечение в бред. Мы все понимаем, что значит "агент". Мы не агенты. Мы не исполняем музыку, которую нам заказывают, мы сами эту музыку пишем. Разве Светлана Ганнушкина — агент? Человек, который борется за права мигрантов, беженцев, в том числе и за права русских. Вы знаете, что ей казаки из Казахстана вручили памятный крест за то, что она помогала русским беженцам из ближнего зарубежья? А русские из Чечни? Кто до 2007 года говорил о том, что с ними происходит и там, и уже в российской глубинке, куда они бежали? Кто им помогал, кроме организации Ганнушкиной? И кто в России будет давать деньги на эту деятельность?
Организации "Гражданское содействие", которой руководит Светлана Ганнушкина, дают гранты немецкие фонды. Не все в России понимают, зачем это немцам.
Главный итог Второй мировой войны — понимание, что права человека не есть дело одной страны. Грубое нарушение прав человека в одной стране угрожает всему миру и безопасности всех стран. В основе Хельсинкских соглашений, в основе таких институтов, как СЕ и ОБСЕ, заложены общие правовые рамки, в которых сосуществуют страны. Правовой опыт, полученный в одной стране, пригодится и в других странах. Поэтому РФ и присоединилась к этим ключевым международным соглашениям, которые подразумевают, что основная норма жизни на планете — помогать. Человек, который придумал Красный Крест и первую Женевскую конвенцию, по субботам ходил в тюрьму и читал книги заключенным. И самые серьезные сегодня люди в РФ — это волонтеры в Крымске. И когда немцы помогают России — это нормально, это укладывается в рамки искупления своей вины.
А в чем вы видите причину появления такого закона?
Если рассматривать смежный с законом об НКО закон о добровольцах, а они появились даже в одно время,— то я вижу причину в стремлении государства поставить под контроль или ликвидировать центры гражданской самоорганизации людей. В советское время людей, которые выбивались из строя, сразу "пускали в оборот". И сейчас, с усилением старых советских тенденций во власти, происходит вполне естественное возвращение этих законов, когда любая независимая деятельность расценивается как подрывная — и конечно происходящая под враждебным внешним влиянием. Обратите внимание на то, что в основополагающих документах КГБ и компартии с конца 80-х говорится именно о "враждебном внешнем влиянии". Сейчас же законодатели, по сути, калькируют то, что было в позднесоветский период.
За что могут судить по закону об НКО? Не за то, что мы представляем угрозу обществу, а за то, что мы не сообщили вовремя, что мы агенты. То есть за то, что не соврали. К праву эти законы никакого отношения не имеют.
Может, государство так пытается переманить НКО под свое крыло?
Да, это попытка возврата к ситуации, когда легальные общественные организации могут существовать только при государстве. Но общество не может полностью контролироваться государством, это противоречит всем международным конвенциям, подписанным Россией.