Последняя коллекция мэтра была признана одной из лучших
Вопрос о том, выживет высокая мода или вынуждена будет уступить так называемому готовому платью, актуален давно, но сейчас, после трагической гибели одного из символов высокой моды Джанни Версаче, он стоит особенно остро. Версаче был убит сразу же после Недели Haute Couture. Он был слишком заметной фигурой Недели и принадлежал к "когорте семи сильнейших" из 22 участников показов. Его шоу всегда проходило в первый день, собирая огромное число журналистов, топ-моделей и кинозвезд. Рассказывает обозреватель моды "Коммерсанта-Daily" НАТАЛИЯ Ъ-ОРЛОВА.
Последнее шоу Versace: были бы плечи, остальное приложится!
В знаменитом парижском отеле Ritz было необычайно тихо: свет уже погас, и гости замерли в ожидании начала представления Джанни Версаче. Как всегда, он представлял свою новую коллекцию в первый день Недели высокой моды, и по его первым рядам можно было судить о том, будут ли нынешние показы богаты на звезд и кто станет очередным "свадебным генералом" (на этот раз это оказалась Деми Мур, после показа Джанни намеревавшаяся побывать также у Галлиано, Маккуина и Лагерфельда). Впрочем, Версаче, известный веселым нравом и необъяснимой щедростью (например, желанием одаривать вещами друзей и знакомых), недостатка в звездной публике не испытывал никогда. Звезды Голливуда, эстрады, модельного и шоу-бизнеса прилетали на его дефиле из разных концов света, и, как правило, после его показа отнюдь не утруждали себя посещением остальных кутюрье.
Появление Стеллы Тенант вызвало гул среди журналистов: новые откровения мэтра стали для профессионалов настоящим шоком. Версаче вновь ломал стереотипы и искал вдохновение в 80-х. Отказавшись от прежних пристрастий (золотой мишуры, кружев и меховых оторочек) и от любования арабским Востоком, он проповедовал "японскую сдержанность" и "византийский минимализм", предлагая ассиметричный крой, изысканные драпировки и плечи, предвещающие новую волну матриархата.
Соколиная охота на полях Givenchy
"Бог мой, это же Джулия Робертс! Вы только посмотрите, как она одета!" — не в силах сдержать эмоции, пожилая итальянка буквально вцепилась мне в руку. Однако до экстравагантного наряда Джулии мне не было ровным счетом никакого дела. Во-первых, в Париже опять было 26 градусов, а во-вторых, звезда (к тому же еще и красивая) вправе надеть на себя все, что она считает нужным. Не найдя чаемой поддержки и явно разочаровавшись, итальянка гордо удалилась по направлению к креслам. А я решила не упускать своего шанса и перекинуться с актрисой парой слов. И хотя звезды не очень-то любят общаться на показах, вероятно, считая уже само свое появление здесь подарком для журналистов, Джулия оказалась на редкость любезна.
"Маккуин — просто прелесть! — разоткровенничалась она.— Я люблю его сумасшедшие фантазии. И просто не могла не прийти на его Givenchy".
"Прелесть" — это, пожалуй, наилучшее определение для в меру упитанного симпатичного 28-летнего шотландца, сохранившего (в отличие от многих своих соотечественников) во Франции свои британские привычки. К примеру, в финале главный художественный руководитель дома Givenchy (той самой цитадели французской элегантности, чьим символом была Одри Хепберн) по обыкновению появился на публике в рубахе навыпуск (кстати, в весьма актуальных для нынешней мужской моды розовых тонах), в джинсах и кроссовках. Как всегда, он был тщательно подстрижен и уложен в стиле punk. Разве не прелесть? На руке Маккуин, как заправский охотник, держал сокола — символ нынешних пристрастий дома Givenchy, судя по всему, весьма озабоченного состоянием мировой фауны. Нынешний показ Givenchy можно назвать самым феерическим шоу Недели, отчасти навевавшим воспоминания о галлюцинациях Теренса Маккены.
Так, местом проведения очередного спектакля были выбраны бесконечные коридоры Universite Rene Descartes, затянутые темно-багровыми занавесами. Кое-где на занавесы были брошены зеленовато-голубые с золотом гобелены, свидетельствовавшие о том, что зрелище будет по-королевски красочным и помпезным. Дополняли мрачную картину массивные клетки, в которых сидели вороны (по одному в каждой клетке), рядом лежали древние "магические книги" (однако нам удалось разглядеть, что роль магических книг играли вполне безобидные сочинения. К примеру, рядом с ближайшей к нам клеткой лежала энциклопедия "Все о французских колониях XIX века".)
Публика (особенно звезды — Деми Мур, Руперт Эверет, Джулия Робертс, Азеддин Аллайя) с очевидным удовольствием галлюцинировала вместе с модельером, явно радуясь, что многообещающие декорации не обманули общих ожиданий. Маккуин вновь оказался неподражаем, смело смешивая стили и фактуры, сценическое платье и пригодные для жизни костюмы, воплощая абсолютно нереальные идеи. Он непринужденно укутывал своих дам в меха и перья, заставлял превращаться в вечерний туалет чучела черных лебедей (длинные шеи птиц и головы с красными клювами обвивали шеи манекенщиц; не давая наряду упасть, они становились оригинальной частью костюма). Маккуин предложил самые экстравагантные аксессуары: мечи самураев, ридикюли с костяными ручками, гребни в форме костяшек человеческих рук, придерживающих волосы под кружевными мантильями. Он придумал самые вызывающие прически и макияж: хитом его коллекции стали татуировки на щеках и красные и оранжевые (в тон клювов и хохолков) контактные линзы, полностью скрывшие глаза манекенщиц и создавшие иллюзию пламенных глаз экзотических хищных птиц. Линзы пришли на смену вампирским клыкам — прежним атрибутам модниц-вамп.
Финальная сцена была разыграна прямо перед нами — по счастливой случайности именно наш отрезок корридора с указателем "Анатомические лаборатории" оказался конечным пунктом воображаемого подиума (отсутствие подиума — одна из особенностей нынешней Недели). Топ-модели и сам Маккуин остановились в двух шагах от нас. Маккуин улыбнулся и поклонился сидящему напротив в простом черном кителе модельеру Азеддину Аллайе, довольному, хотя и несколько сомневающемуся, что что-то из увиденного можно будет носить.
"Сверхгениально",— захлебывалась от восторга сидевшая неподалеку дама в длинном чешуйчатом платье и в шляпке в форме утки, крылья которой почти скрывали ее лицо. В руках она держала длинный хлыст. Дама оказалась Изабеллой Блоу, лондонской наставницей Маккуина, а ныне редактором раздела моды The Sunday Times. "Он очень талантливый,— сказала она мне.— Во всех его фантазиях скрыт глубокий смысл. Он умеет сделать незабываемое шоу, а это большая редкость в нынешнем мире моды".
Christian Dior обрел истину в Булонском лесу
Молодому поколению творцов haute couture стало тесно в старых душных отелях. Им по душе просторы ярмарочных балаганов, заброшенных ангаров, заводов и бывших тюрем. Некоторым, правда, и там мало места, и тогда дефиле устраивается на пленэре, в так называемых садово-парковых декорациях. Для показов нынешней Недели уютные местечки под открытым небом для себя и своих шоу облюбовали Джон Галлиано, автор коллекции для дома Christian Dior, и Карл Лагерфельд, бессменный художественный руководитель дома Chanel. Но если Лагерфельд еще старался соблюсти приличия — его шоу проходило в живописном парке Музея Родена, то Джон Галлиано остался верен себе, все так же считая, что добрый скандал еще никому из художников не помешал.
Показ зимней коллекции Christian Dior был устроен в разгар полуденной жары в Parc de Bagatelle — почти в самом центре Булонского леса, куда звезды и прочие гости добирались на заказанных заранее машинах, создавая на загородном парижском шоссе значительные пробки. Однако зрелище стоило того: выбранные Галлиано живые декорации — экзотические цветы и растения, античные скульптуры, амфоры и вазы, слегка дополненные арками, фонариками и миниатюрными мостиками в стиле art nouveau, были великолепны и полностью отвечали духу новой коллекции Dior — главной цитадели французской моды.
37-летнему Галлиано, как и большинству британских художников, свойственна любовь к театральности, и на этот раз он буквально превзошел себя. Его шоу было полностью выдержано в духе Диора, но так, как если бы великий кутюрье начал работать не в 50-х годах, а в конце прошлого и начале нынешнего века. Стиль Christian Dior в интерпретации Галлиано стал настоящим праздником мужчины-диктатора, жаждущего возвращения утягивающих корсетов и лифов, узких длинных юбок и рукавов, ажурных чулок и невероятно длинных шпилек (10 сантиметров). Плавно покачивающие бедрами топ-модели, по коварному замыслу британца, вынуждены были семенить по длинным аллеям парка, изображая танцовщиц Тулуз-Лотрека, русалок Альфонса Мухи, а также Мату Хари, Клеопатру и Принцессу Грезу. Больше всех на этот раз повезло топ-модели Шалом Херлоу: в спектакле ей досталось почетная роль "голой истины", и она появилась на публике практически обнаженной.
Chanel пошла по тропам Роберта Олтмана
В выборе места для дефиле дома Chanel — дворик Музея Родена — поклонники стиля Карла Лагерфельда углядели некий тайный умысел. Говорят, что вот уже более трех лет модная публика старается обходить стороной это место, ставшее эпицентром событий нашумевшего фильма Роберта Олтмана "Pret-a-porter". Здесь побывали практически все герои его картины, воспоминания о которой, как утверждают люди сведущие, до сих пор вызывают у Лагерфельда раздражение: режиссер незаслуженно обидел модельера, вложив в уста одного из своих героев-завистников слова о том, что Карл заимствует его идеи. Вероятно, Олтману хотелось показать лицемерие мира моды, но он явно не рассчитал, выбрав мишенью признанного генератора идей. Лагерфельд ни в какую не хотел быть звездой ненавистной ему картины, тем более звездой, чей талант подвергался сомнению столь безапелляционно.
Дефиле в Музее Родена, вероятно, было призвано положить конец бесконечным дискуссиям о том, простит ли мэтр кинорежиссера или Олтман так и останется в опале. Знакомые уголки музея воскрешали в памяти сюжеты из олтмановской ленты, как известно, рассказывающей о готовой одежде, что также придавало показу особый смысл. Действительно, новая коллекция дома Chanel, пропитанная духом бергмановских лент, стала самой коммерческой коллекцией Недели. Что было с восторгом встречено гостями показа (звездную часть по-прежнему возглавляла Деми Мур, одетая в нежно-серую матроску от Chanel) и журналистами, отметившими известную способность Лагерфельда вовремя чувствовать необходимость перемен.
В Доме Jean-Paul Gaultier настали русские сезоны
Если бы два года назад не было принято решение не отмечать лучшую коллекцию Недели Haute Couture (поговаривают, что это случилось после появления в ведущих парижских домах моды Галлиано и Маккуина), то на это раз главным претендентом на Золотой наперсток стал бы Жан-Поль Готье — enfant terrible и главная надежда французской моды. Его шоу, устроенное при свете тысячи свеч в готических декорациях печально известной тюрьмы l`Horloge (куда во времена Французской революции свозили пленных аристократов). Попасть сюда без заветного приглашения было невозможно — все отчаянные попытки проникнуть на дефиле пресекал тройной кордон секьюрити. Тех, кто прошел, также ждали сюрпризы. Истинное дитя цивилизации, Готье пожелал, чтобы все приглашенные были внесены в компьютер: приглашение оказывалось действительным только в том случае, если компьютер подтверждал его соответствие пресс-карте или личности гостя, и лишь тогда можно было получить заветное место и пропуск в зал.
Считается, что дефиле существуют для круга избранных, к числу которых не относятся коллеги-модельеры. Конкурентов не принято приглашать: в Париже в последнее время все чаще говорят о заимствованиях и откровенных кражах идей и фасонов. Жан-Поль Готье — один из немногих, кто не боится демонстрировать свое искусство друзьям. На его показах модельеров собирается ничуть не меньше, чем других именитых гостей. Здесь запросто можно пообщаться c Пако Раббаном и Соней Рикель, помахать Кастельбажаку и Кензо, поздороваться с супругой вечно занятого Валентино. Здесь всегда полно звезд, и Кара Мастроянни, посаженная напротив Деми Мур, явно ругает себя за то, что забыла прихватить очки и, в отличие от соперницы, не может позволить себе каменное выражение лица.
Впрочем, у Готье принято улыбаться. Искренне радуясь возможности покуражиться на публике, он буквально завел окружающих, вызывая восхищение и восторженные свист. У него вживую играли "Синий платочек", цыганские романсы, "Степь" и "Ямщика". Готье представлял русскую тему, с завидной легкостью пародируя и сочиняя наряды для купчих и мещанок, крестьянок и боярышень, куртизанок и цариц. Он сочетал кружевные чепцы с подбитыми мехом пальто, цветастые шелковые полушалки с элегантными двубортными коричневыми костюмами-двойками, а высокие казаки — со стегаными жакетами с галунами и ломаными меховыми шапками. Он придумывал к вязаным платьям пышные нижние юбки и, по мнению критики, вопреки явно провалившейся последней версии "Анны Карениной" с Софи Марсо, демонстрировал очевидную способность простого француза понять "загадочную русскую душу".
"Ничто не напрасно" — под таким девизом представил свою коллекцию haute couture`98 любимец французской публики Кристиан Лакруа. Его шоу отличалось разнообразием цветовых сочетаний, на которые темпераментный южанин делает ставку в борьбе за клиентов в предстоящем сезоне