В связи с болезнью Бориса Ельцина накануне 70-летия первого президента России на вопросы обозревателя Ъ ЕЛЕНЫ Ъ-ТРЕГУБОВОЙ согласился ответить его помощник, советник президента ВЛАДИМИР ШЕВЧЕНКО.
— В течение прошлого года Ельцин часто переживал, что не может повлиять на действия Кремля?
— Конечно, он что-то переживает, что-то обдумывает. Но не вмешивается. Он стал более спокойным, сдержанным. Он прекрасно понимает, что он сделал, постоянно интересуется происходящим, ему посылаются все сводки. И дайджест прессы он читает регулярно, и телевидение стал чаще смотреть. И все разговоры, которые сейчас ведутся, что вроде бы Борис Николаевич договорился с Владимиром Владимировичем о том, что не будут там кого-то трогать...
— Вы имеете в виду слухи о том, будто у Владимира Путина был договор о неприкосновенности "семьи" до 31 декабря 2000 года?
— Да-да. Так вот, это все выдумки. Эти разговоры не имеют под собой никакой почвы и обижают как первого президента, так и второго. Надо знать характер и Владимира Владимировича. Борис Николаевич не случайно на нем остановился: он увидел, что это человек с характером, что решения он будет принимать самостоятельно, без оглядки.
— Но ведь арестовали Павла Бородина, человека, близкого для Ельцина, для всей его семьи. А новый президент этому не воспрепятствовал...
— Это, конечно, беззаконие со стороны и американской, и швейцарской. Пал Палыч, что бы ему ни инкриминировали, в таких масштабах денег, естественно, не присваивал. И прокуратура наша, она тоже, извините меня, имеет честь, совесть, людей, и они бы не закрыли дело, если бы детально все не проанализировали и не установили, что в данном случае таких нарушений нет. Да, какие-то нарушения, видно, допускались. И Пал Палыч в своих интервью неоднократно говорил, что если что-то непонятно швейцарской прокуратуре, "пожалуйста, я готов к вам приехать... Пожалуйста, вы можете ко мне сюда приехать".
— А почему президент Путин не сказал ни слова в его защиту?
— А вы думаете, Владимир Владимирович не принимает мер? Президент не должен зависеть от своих личных чувств. Мы же не знаем, что у него в душе творится. Может, он переживает больше всех нас!
— Вот президент Лукашенко, например, прямо высказался...
— Вы знаете, давайте не будем обсуждать темперамент президентов! Каждый человек, находясь на государственном посту, действует по-разному. Временами сказать сразу — это значит даже навредить. Можно немножко промолчать, выждать паузу и потом уже все сказать.
— Еще одна болезненная тема, которая появилась с уходом Ельцина в отставку,— свобода печати...
— Борис Николаевич остается на своих позициях — он к прессе всегда относился очень доброжелательно. Но нужно понять Владимира Владимировича, когда в ситуации с "Медиа-Мостом" он говорит: "Господа, давайте разделим на две части! Давайте возьмем финансовую часть и пусть с ней разбираются специалисты". Если вы честны, то доказывайте это, но не вовлекайте в это журналистов! Для этого у вас есть финансист, руководитель холдинга и все остальные приводные ремни. Вот вы там и судитесь. Но когда прокуратуре нужно провести допрос, ведь все приходят и никаких проблем! И президенты ходят на допросы, и премьер-министры...
— Ну, президенты у нас, положим, не ходят на допросы...
— Нет, я не говорю сейчас о нашей стране, я имею в виду в других странах.
— Так вы думаете, что напрасно журналисты жалуются, что закручиваются гайки?
— А что, кому-то отключили свет? Какой-то газете не дали выйти? Мы уже просто забыли те времена, когда за одну строчку бежал главный редактор и дрожал: то ли в карман лезть за партбилетом, то ли дома оставить и сказать, что забыл.
— Действительно, до партбилета пока не дошло.
— И не дойдет!
— После своей отставки Борис Николаевич единственный раз высказался по политической проблеме: заявил, что не согласен с решением Путина по возрождению советского гимна. Как он отнесся к тому, что его выступление в печати никак не повлияло на позицию Путина?
— Борис Николаевич остался верен тому, что на Верховном совете в свое время большинство проголосовало за музыку Глинки. И, наверное, никто бы не понял Бориса Николаевича, если бы он изменил свое мнение. Это его видение.
— Но согласитесь, что осадок неприятный остался у многих, вся интеллигенция была против.
— Не трожьте меня только по поводу интеллигенции! Вы проанализируйте: что у нас вообще делает интеллигенция?! Постоянно ей что-то не так!
— На то она и существует.
— Нет-нет! Посмотрите, как она во всем мире себя ведет!
— А вы попробовали бы, например, в Германии возродить мелодию гимна "Deutschland, Deutschland uber alles". Знаете, что бы с таким президентом там сделали?
— На эту тему можно много спорить. Извините, 70 лет прожить при одном строе и за десять лет все перевернуть в мозгах — это тоже невозможно.
— То есть вы хотите сказать, что Ельцин перевернул, а теперь все отыгрывается назад?
— Да нет, помилуйте! Все крутится, вот к вопросу о земле подступились... Мы много ошибок допустили, сейчас есть возможность остановиться, подумать. Да, когда идет революция, допускается много ошибок, а потом жизнь показывает, что нет, вот надо тормознуть. Все будет нормально. Надо вообще побольше говорить не о недостатках, а о том, что хорошего сделано. Вот говорят, что какой-то там магнат чуть ли не в 28 лет стал миллионером, его обвиняют в том, что он все наворовал. Но ведь он создал компанию и ведет ее! И это здорово, что не 70-летний этим занимается, а молодой человек!
— Это вы Романа Абрамовича имеете в виду?
— Почему, не только Абрамовича. И Абрамовича, и Дерипаску, и Хлопонина — много есть ребят. И не надо все время говорить, что им помогают. Да, добился, да, сумел пройти — надо поддерживать. Да, если он не платит налоги, надо наказывать. Но чем больше он будет производить, тем больше у нас с вами будет налогов.