Вчера российский премьер Владимир Путин в разговоре с российскими журналистами после визита в Китай рассказал о том, что доволен результатами выборов в муниципальные органы власти и в региональные парламенты, а также о том, что "Газпром" договорился о конкретной цене на беспрецедентный объем российского газа для Китая и что тот же "Газпром" только что подписал с азербайджанскими коллегами соглашение о поставке газа с месторождения "Шах-Дениз-1". Премьер предложил журналистам самим сделать выводы и согласился с выводом специального корреспондента "Ъ" АНДРЕЯ Ъ-КОЛЕСНИКОВА насчет того, что "Газпром" "все подтачивает и подтачивает" Nabucco.
Встреча с журналистами прошла в самом конце дня, когда даже в Москве был уже вечер.
Премьер казался довольным результатами поездки в Китай. Он рассказал, что китайское руководство приняло политическое решение: "Росатом" будет строить вторую очередь Тяньваньской АЭС, "а это несколько миллиардов долларов". Он сказал, что "мало, наверное, кто верил, что мы построим 2,5 тыс. км трубы до Китая, тем более в такие сроки, а это же сложнейшая инженерная система и инфраструктура...". Он предложил приехать на Дальний Восток и посмотреть, "какой нефтеналивной терминал мы сделали". Премьер напомнил, что с недавнего времени начались перетоки российской электроэнергии в Китай.
Кроме того, он объявил, не без торжественной паузы, что накануне вечером была достигнута договоренность по самому спорному переговорному вопросу с китайцами: о цене на поставки российского газа.
— Цена будет исчисляться и будет привязана к азиатской нефтяной корзине,— заявил премьер и добавил, что договориться с китайцами было очень сложно, "нет вопроса, по которому не возникало бы спора".
До этого премьер сам рассказывал, что у китайцев очень развита угольная промышленность. Китайцы хотели в связи с этим привязать цену на газ к цене на уголь и бились за это. Россия, в свою очередь, билась за азиатскую нефтяную корзину (как за свою собственную), и после переговоров наша делегация вышла с ней на щите.
Вопрос о возможных экономических санкциях по отношению к Ирану (см. стр. 8) прозвучал дважды. Корреспондент агентства AFP сказал, что позиции Дмитрия Медведева и Владимира Путина по этому вопросу отличаются и что один говорит про то, что санкции неизбежны, а другой считает, что нужны переговоры.
— У нас внешнюю политику определяет президент,— засмеялся премьер,— поэтому если он сказал, что неизбежны, значит неизбежны! Но на самом деле, если вы внимательно посмотрите, это не железобетонное утверждение, позиция формируется коллегиально, в том числе на Совете безопасности. Я хочу сказать, что пугать иранцев ни к чему, с ними надо разговаривать...
Дольше всего премьер отвечал на вопрос о том, что произошло в этот день в Госдуме (см. стр. 1), когда в зале заседаний осталась одна "Единая Россия".
— Мы вообще-то здесь, в Китае,— сказал премьер.— Я в Москве проголосовал и сюда уехал. Но вот что могу сказать. Все, что произошло, совпадает с предварительными социологическими исследованиями и даже, насколько я знаю, с данными экзит-полов. Те, кто проиграл, всегда недовольны... Но те, кто выиграл, не должны впадать в эйфорию... Споры такого рода должны решаться в суде...
Премьер, отвечая на вопрос таким образом, не считал себя в этот момент, видимо, лидером партии "Единая Россия", иначе бы он должен был говорить об этом по-другому — по крайней мере, с чувством нескрываемого удовлетворения.
— Но вы как лидер партии гордитесь результатом? — спросил я.
— Я, конечно, доволен! — честно признался премьер.— Но я недоволен, как мы работаем, я недоволен скоростью, как продвигаются идеи и реализуется то, о чем мы говорим.
— Вы считаете, что выборы были жесткими? — уточнили у него.
— Если у кого-то есть сомнения в честности, надо идти в суд и доказывать. Те, кто проиграл, всегда будут недовольны... Но если в Мосгордуме в течение нескольких лет не было представителей одной из партий, то почему они должны там появиться?!
Впрочем, премьер оговорился, что оппозиция стране нужна и что место для нее есть,— впрочем, не уточнил, какое и где именно.
— Представитель американской администрации сказал, что США рассматривают вероятность размещения ПРО на Кавказе и в частности в Грузии... — сказал корреспондент агентства "Интерфакс".
— Кто такой ваш потерпевший? — опять засмеялся премьер.— Кто?! А, Вершбоу... замгоссекретаря? Ну, Вершбоу... Обама говорит одно, Вершбоу — другое. Пойди разберись, кто у них там что говорит. Мы ориентируемся на то, что говорит президент США. А строить предположения о том, что будет дальше, неправильно. Только раззадоришь... Когда Обама объявил об отказе в строительстве ПРО в Европе, я не увидел эйфории со стороны руководства России. Это было воспринято с пониманием и благодарностью...
Надо сказать, что о благодарности мы услышали в первый раз. Видимо, это чувство тщательно скрывалось его носителями. Может, просто стеснялись.
Я обратил внимание на то, что на руке у премьера новые часы, и сказал об этом.
— Не дам! — резко произнес господин Путин, у которого после истории в Туле, когда слесарь выпросил у него часы, видимо, на этот счет несколько болезненная реакция.
Я объяснил, что часы у меня есть и так и что моя идея состояла в том, что в условиях кризиса и новые часы на руке у премьера не задержатся надолго и что не лучше ли купить прямо здесь побольше китайских за $30.
— Зачем? — переспросил премьер.
— Чтобы без боли расставаться с ними при следующем случае,— пояснил я.
— Хорошему человеку и часы отдать не жалко,— отреагировал Владимир Путин.— Вам не предлагаю...
Выдержав короткую паузу, он великодушно добавил:
— Потому что у вас и так есть.
— А я и не просил.
— Но вы намекнули,— настаивал господин Путин.
— Вам показалось,— честно сказал я.— После истории в Туле...
Это был последний вопрос. Через несколько минут премьер попрощался с многочисленными юными китаянками в длинных красных платьях и с официантами, которые последние два дня дежурили в его резиденции.
Потом, уже у выхода, премьер вдруг поискал глазами журналистов.
— А вам Игорь Иванович (Сечин.— А. К.) говорил, что он сегодня подписал соглашение о строительстве верфи на Дальнем Востоке? — спросил премьер.
Так вышло, что и правда рассказал.
Пока шло заседание глав правительств стран, входящих в Шанхайскую организацию сотрудничества, которое вряд ли оставит яркий след в истории развития человеческой расы, вице-премьер России Игорь Сечин слетал в китайский город Хаянг, что в провинции Шандонг, и подписал соглашение о строительстве на российском Дальнем Востоке новой судоверфи.
Вся поездка заняла у него часа четыре. Собственниками верфи в Хаянге является сингапурская компания Yantai Raffles, которая владеет ею на все 100 %.
— Там такой кран!.. — рассказывал господин Сечин, вернувшись в Пекин, в Дом народных собраний (который ему, как и всем членам российской делегации, и журналистам стал как родной) — грузоподъемность 20 тыс. тонн! Занесен в Книгу рекордов Гиннеса!.. А люди! Принимали как первого секретаря!.. Еле вырвался к вам сюда от них!..
Между российским ОАО "Дальневосточный центр судостроения и судоремонта" и сингапурской компанией будет создано совместное предприятие для реализации проекта "Строительство новой верфи в судостроительной зоне "Восток" на территории 30-го судоремонтного завода в бухте Чажма, Приморский край". Когда верфь, в строительство которой будут инвестированы $200 млн, будет готова, на ней начнут строить крупнотоннажные суда водоизмещением до 250 тыс. тонн, рассказал господин Сечин, на которого эта поездка, по-моему, и в самом деле произвела сильное впечатление.
Господин Путин тем временем триумфально завершил заседание Шанхайской организации сотрудничества, сказать о котором решительно нечего, кроме того что оно состоялось, и после нескольких двусторонних встреч в своей резиденции встретился с российскими журналистами.
— А вы знаете, что произошло только сейчас, сию минуту? — обратился он ко мне.— "Газпром" только что подписал соглашение с азербайджанскими коллегами о поставках азербайджанского газа в Россию!
— С какого времени? — спросил я.
— Да уже сейчас! С 1 января 2010-го! Газ с месторождения "Шах-Дениз-1" пойдет на Юг России, это для нас очень удобно... А выводы делайте сами!
— Все против Nabucco сражаетесь? — спросил я.
— Почему сражаемся? Мы ни с кем не сражаемся! — При этом у Владимира Путина было лицо победителя.
— Ну, вернее, подтачиваете его...
— Подтачиваем?! Да, подтачиваем! Вот именно! Подтачиваем.