Дефицит российского бюджета бьет рекорды: 100 млрд долларов в 2009 году, столько же в 2010-м. Чем грозит дыра в государственных финансах простым гражданам?
О последствиях дефицита бюджета "Огоньку" рассказал человек, уже сталкивавшийся с этой проблемой в середине 90-х — директор по макроэкономическим исследованиям Высшей школы экономики, бывший первый зампред ЦБ и замминистра финансов Сергей Алексашенко.
— Что меняется для обывателя, когда бюджет становится дефицитным?
— Сам по себе дефицит бюджета еще не повод для беспокойства. Большинство стран живет с бюджетным дефицитом много лет, и их граждане не испытывают из-за этого особых проблем.
Беспокоиться стоит по поводу двух связанных с дефицитом вещей. Первая — его размер. Когда бюджетный дефицит начинает расти и превышает предельно допустимый уровень, вот тогда могут начаться проблемы в экономике. У каждой страны своя критическая отметка дефицита. В зоне евро она составляет 3 процента ВВП, какая она в России — пока неясно, ведь страна последние восемь лет жила без дефицита бюджета. Но, несомненно, если дефицит бюджета в России будет устойчиво составлять 8-10% ВВП, как в 2009-2010 годах, то это не может не вызывать тревогу.
Второе, на что нужно обращать внимание,— как правительство финансирует дефицит бюджета. Во-первых, его можно покрыть за счет продажи запасов, например приватизации госимущества или распродажи запасов драгоценных металлов. Во-вторых, Минфин может финансировать дефицит за счет внутренних и внешних заимствований. Ну и, наконец, можно запустить печатный станок, то есть правительство может начать занимать деньги у Центрального банка. Если правительство пошло по первому пути, то потребитель может не беспокоиться. Повод для волнений появляется, когда Минфин начинает занимать деньги. Дело в том, что объем внутреннего финансового рынка ограничен — не могут все занять столько денег, сколько хотят. Минфин считается самым надежным заемщиком, ему инвесторы дают в долг в первую очередь. Соответственно чем больше занимает Минфин, тем меньше достается остальным заемщикам, тем выше ставки по кредитам для компаний и граждан. Похожая логика работает и при заимствованиях на внешнем рынке. Чем больше занимает Минфин, тем меньше достается компаниям и регионам, ставки для них растут, доступность кредитов падает.
Самое печальное начинается, когда дефицит финансируется за счет печатного станка. Это разгоняет инфляцию, которая бьет по всем потребителям. То, что происходит сегодня,— использование средств Резервного фонда — является совмещением первого и третьего путей: резервы Минфина хранятся в валютах, он продает их ЦБ, а тот в обмен "печатает" новые рубли.
— В чем же надо было хранить резервы, чтобы избежать инфляции?
— Такого способа нет. Когда правительство создавало Резервный фонд и Фонд национального благосостояния, никто не думал, что их придется потратить в течение двух лет. Посмотрите заявления министра финансов за ноябрь прошлого года: он говорил, что Резервного фонда нам хватит на 7-10, а то и на 15 лет. Предполагалось, что резервы будут тратить по чуть-чуть. В таком случае инфляционный эффект был бы очень невелик, люди просто не заметили бы роста цен. Сейчас же выясняется, что расходуются резервы намного быстрее, так что пренебрегать инфляционным эффектом больше нельзя — о нем нужно говорить.
— Сколько расходование резервов добавит к инфляции?
— В этом году планируется потратить из резервов три с небольшим триллиона рублей, еще столько же в следующем. Это очень много. Для сравнения: объем наличных денег в стране сегодня — около 4 трлн рублей, а все рублевые вклады населения немногим превышают 5,5 трлн.рублей.
Насколько из-за этого вырастут цены? Сегодня этого не скажет никто. Между денежной политикой и ценами в магазине есть лаг от 9 до 15 месяцев. Минфин начал тратить деньги в этом году, пока что потратил 1 трлн из трех запланированных, значит, основные траты придутся на второе полугодие. Понятно, что на инфляцию 2009 года это особого влияния не окажет. Из-за общего падения доходов населения инфляция в конце нынешнего года может даже снизиться. А вот в следующем году она начнет раскручиваться, и чем ближе к концу года, тем быстрее.
— Цены вырастут равномерно?
— Цены никогда не растут равномерно. Часть цен, например тарифы ЖКХ, и вовсе регулируются государством. Какие группы товаров подорожают больше всего, опять-таки мы узнаем через год.
— Будет ли государство и через полтора-два года в состоянии закрывать дефицит таких размеров?
— К концу 2010 года все резервы Минфина закончатся. И в этом, и в следующем году дефицит бюджета составляет около 3 трлн рублей. На финансовых рынках Минфин может занять 20-30 млрд долларов, то есть не более 1 трлн рублей. Соответственно перед правительством стоит задача: либо снизить дефицит в три раза, либо стимулировать экономику, чтобы она выросла, выросли налоговые поступления и закрыли этот дефицит, либо начать печатать деньги. Пока в правительстве эта тема не обсуждается, все дискуссии идут вокруг бюджета 2010 года.
— То есть дальше следующего года власти не заглядывают?
— Да. Если вы посмотрите трехлетний бюджет, то все цифры 2011 года там виртуальные. Это неправильно, экономическая политика должна иметь перспективу, логику, ведь жизнь не заканчивается 31 декабря 2010 года.
— За счет чего вырос дефицит, каких налогов собрали меньше?
— В первую очередь, конечно, упали поступления от экспортных пошлин на нефть и налога на прибыль — и то, и другое практически в два раза. Почти на четверть снизился НДС на импортные товары, импорт упал катастрофически. Но при этом растут поступления от налога на доходы физических лиц: мы платим государству все больше, ведь номинальные зарплаты растут. По итогам первого полугодия в консолидированном бюджете налог на доходы населения занимает вторую строчку, уступает только поступлениям от единого социального налога (ЕСН), который, впрочем, для работодателей можно трактовать как часть стоимости рабочей силы. Так что мы с вами, граждане России, являемся на сегодня крупнейшим налогоплательщиком бюджета.
— То есть граждане обошли нефтяников?
— Совершенно верно. И государство, бюджет сегодня зависят от наших налогов больше, чем от экспортных пошлин на нефть или от налога на прибыль предприятий.
— Минфин начал занимать, пока еще есть резервы. Это правильно?
— Он только планирует начать занимать, и уже опоздал. Надо было выходить на рынок в этом году, тогда удалось бы получить деньги под намного меньший процент. Ведь инвесторы всегда смотрят на состояние бюджета, на состояние резервов. Одно дело, когда вы начинаете занимать при бюджетных резервах в 150 млрд долларов, другое — когда резервы 50 млрд.
— Готово ли правительство сокращать дефицит и расходы?
— Это разные вещи. Сокращать дефицит власти пока не готовы — в бюджете 2010 года дефицит запланирован такой же, как и в текущем. А вот расходы при этом режут достаточно жестко: у нас активно растут пенсии и социальные выплаты и на ту же сумму сокращаются инвестиции и текущие расходы бюджетной системы, не связанные с выплатами населению. Правительство считает, что в условиях кризиса правильно сокращать инвестиции и увеличивать пенсии.
— Какие расходы можно сократить, чтобы уменьшить дефицит?
— Расходы бюджета — это вопрос политической воли. Сократить можно все, вопрос в том, какую цену вам, как политику, придется за это заплатить и какие цели вы преследуете. Если задача поддержать социальную стабильность и добиться успеха на выборах, то вам нужно увеличивать социальные выплаты, в первую очередь пенсионерам. Если вы думаете об экономике, о выходе из кризиса и росте, то деньги надо направлять на инвестиции, создавать бюджетный спрос, чтобы государство покупало больше товаров и экономика шевелилась. Если вы хотите превратиться в Зимбабве с инфляцией в миллиарды процентов, можно финансировать все и ничего не сокращать. Все это — вопрос политического выбора.
— Правительство сделало выбор в пользу социальных выплат, чем это обернется?
— Россия будет очень медленно выходить из кризиса. По нашим оценкам, из-за того, что бюджет в следующем году будет меньше закупать и инвестировать, не стоит ждать, что экономика начнет расти.
Есть такое понятие "бюджетный мультипликатор": если бюджет дает деньги населению, а оно часть их тратит на покупку товаров, в том числе импортных, часть на услуги, то на каждый рубль потраченных бюджетных средств получаем рубль ВВП, мультипликатор равен 1. Если государство тратит деньги на текущие расходы, например на медикаменты в больницах или компьютеры в школах, то мультипликатор 1,2, если на инвестиции — 1,5, если на субсидии убыточным предприятиям типа ВАЗа — 0,5.
— Какие инвестиции режут в первую очередь?
— Пока это тайна — правительство обсуждает вопрос в закрытом режиме. Есть ощущение, что режут все, за исключением военных заказов.
— Чем нынешний дефицит отличается от того, что было в 1990-е?
— В 1990-е дефицит был разный. До 1995-го он в основном финансировался за счет эмиссии, в 1995-м этому удалось положить конец, что позволило резко снизить инфляцию и оздоровить экономику. В 1995-1998-м дефицит финансировали за счет внешних и внутренних долгов. Принципиальная разница с нынешним положением дел состоит в том, что тогда правительство не готово было собирать налоги. По большому счету, к августу 1998-го примерно половина расходов бюджета финансировалась за счет долгов, остальное из налогов. Сегодня соотношение 1 к 2: 3 трлн из 9 финансируется из резервов и за счет долга, 6 трлн — из налогов.
В 1996-1998-м проблема долга и бюджетного дефицита накапливалась, нарастала, и бюджет в итоге не справился с обязательствами. Как будет развиваться ситуация сейчас — говорить рано.
— Можем ли мы закрыть нынешний дефицит, если начнем лучше собирать налоги?
— Боюсь, что в нынешней политико-юридической конструкции заставить бизнес платить больше налогов невозможно. Помимо собственно налогов бизнес должен в больших объемах платить взятки, делать добровольные пожертвования на одобренные правительством проекты, все это по сути те же налоги. Бизнесу все равно ведь что платить — по безналу налоги или налом взятки. Но есть определенная сумма, больше которой он платить не готов. После этой суммы бизнес говорит "я умираю" и закрывается.
Яркий пример — город Сочи. Я недавно был там, встречался с местными бизнесменами. По их словам, идет массовый исход бизнеса из Сочи в другие районы Краснодарского края, в другие регионы. Причина — коррупционное давление столь велико, что вести бизнес стало невозможно.
Так что если заставлять платить и налоги, и взятки в нынешнем объеме, то больше налогов собрать не удастся. Если бороться с коррупцией, сделать так, чтобы бизнесмены платили меньше взяток, то тогда можно повысить собираемость налогов.
— То есть у правительства сейчас выбор между дефицитом бюджета и взятками?
— Да, об этом все говорят. Президент Медведев недавно заявил — нам нельзя зависеть от экспорта нефти, надо менять структуру экономики. Но чтобы менялась структура экономики, пожелания президента недостаточно: надо, чтобы бизнес понимал — он может заработать где-то еще. А для этого бизнесу нужно много вещей: надежные суды, политическое представительство в парламенте, чтобы взятки не брали.