В Ледовом дворце на Ходынском поле в рамках мирового турне выступит главный рэпер современности 50 Cent. Обозреватель "Власти" Юрий Яроцкий размышляет, откуда пошел и до чего дошел черный рэп.
Зачем Кертис Джеймс Джексон Третий по кличке Полтинник, то есть 50 Cent, ездит по миру с концертами и, в частности, собирается в Москву — в общем-то вопрос. В этом году Полтинник заработал на продаже фирмы-производителя безалкогольных напитков Glaceau, в которой владел 10% акций (ее купила компания Coca-Cola), около $400 млн. Таким образом, он стал одним из богатейших музыкантов в мире и не испытывает ровно никакой нужды в деньгах, которая заставляет его коллег колесить по миру и собирать гонорары. Впрочем, можно предположить, что ответ прост: Полтиннику просто нравится читать со сцены свои речитативы безотносительно к гонорарам. Другой вопрос — почему Полтинник, звезда музыки рэп, сугубо не европейской и тем более не славянской, приедет именно к нам и, вполне возможно, соберет аншлаг на немаленькой площадке. Как собирает по всему миру — наряду со многими своими подельниками по жанру.
Вообще-то вначале жанр такую долю не выбирал, скорее даже наоборот. Корни рэпа — это дико интересная тема. Они отматываются сначала к черным уличным вечеринкам в Бронксе, набравшим популярность еще в начале 1970-х, когда люди собирались, что называется, у себя на районе, ставили музыку и в какой-то момент кто-то начинал что-то скандировать под какую-нибудь всем приятную песню. До этого появились "саунд системс" на Ямайке — там еще в 1950-е придумали играть чужую музыку, пользуясь установленным где-то на улице комплектом звуковоспроизводящей аппаратуры, и иногда тоже что-то такое под нее говорили. До этого была техника джазового вокала скэт — не пение, не разговор, а набор звуков, зависавших между собственно музыкой и собственно пением. Если залезть еще глубже, то обнаружится существующая в Африке с XIV века традиция грайо, африканских бардов, которые были слишком мелодичны, чтобы считать их просто поэтами-декламаторами, но при этом не то чтобы и пели в привычном смысле слова. Все это, впрочем, никоим образом не объясняет, как рэп со второй половины 1980-х стал одним из самых популярных жанров в современном шоу-бизнесе.
Как и многое другое новое, рэп в его нынешнем виде был придуман, чтобы создать альтернативу всем остальным популярным жанрам, к тому моменту полностью коммерциализованным, а значит, утратившим свою изначальную ценность для тех американцев, которые были бедными, но гордыми и не хотели соотносить себя с алчным миром капитала. Это было начало 1980-х, когда диско и фанк оказались уже крепко окученными хваткими продюсерами. Тогда, опираясь на вышеупомянутые корни, придумали радикально новую музыку. В ней не было пения, был лишь речитатив. И практически не было собственно музыки, по крайней мере своей: рэп опирался на уже давно существовавшую, но к тому времени сильно упрощенную благодаря достижениям прогресса технику сэмплирования, то есть нарезания кусочков чужой музыки и ее выстраивания по собственному вкусу. Кстати, примерно тогда же и по тем же причинам возник другой важный жанр, опиравшийся на сэмплирование,— техно.
В первозданном девственном виде рэп существовал совсем недолго. Датой перерождения можно считать 1986 год, когда Кертис Блоу, один из первых рэперов, автор важнейшего для жанра хита "Breaks", снялся в рекламе Sprite. Более значительная и многое объясняющая история чуть позже случилось с другой рэп-группой старой закалки — Run DMC. Этот коллектив с точки зрения музыкальной истории важен тем, что в том же году записал с рок-группой Aerosmith новую версию своей песни "Walk This Way". С ее помощью рэп получил доступ на MTV и окончательно стал мейнстримом. А годом позже Run DMC подписали спонсорский контракт с фирмой Adidas. Поводом для этого послужила песня "My Adidas", которую группа написала из любви к одноименным кроссовкам, которые исключительно шли к их строгим костюмам и фирменным котелкам. Легенда гласит, что руководители Adidas подписывать контракт наотрез отказывались, но менеджер Run DMC сумел затащить их на концерт своих подопечных. В какой-то момент со сцены прозвучало: "А теперь покажите свои "Адидасы"". В воздух взмыли тысячи пар кроссовок, после чего все подписи под контрактом были немедленно поставлены.
С тех пор успех рэпа стал успехом стиля жизни, который проповедовала эта музыка (доход Полтинника тому последнее и очень сильное доказательство). На основе субкультуры черных гетто была создана и успешно продана широкому кругу потребителей абсолютно новая мода. Все эти кроссовки, бейсболки, спортивные костюмы перестали быть атрибутом только лишь тренировок и утренних пробежек, превратившись, опять-таки в полнейший мейнстрим. Точно так же был бархатно приватизирован и сленг, присущий рэперам, главным словом в котором было, разумеется, "йоу!". Важнейшая в истории рэпа телепередача, несколько лет выходившая на MTV, называлась "Yo! MTV Raps".
Впрочем, в то время, когда пионеры жанра уже проклинали своих продавшихся последователей, рэп стал струей свежего воздуха для подуставших от однообразия рока европейцев и белых американцев. В привередливой и крайне избирательной в своих пристрастиях Англии в конце 80-х последним писком моды была группа Public Enemy. Эти ребята, и по сей день здравствующие и преуспевающие, были людьми серьезными: они очень хорошо разбирались в политических идеях, появившихся в Америке 1960-х: Мартин Лютер Кинг, Малькольм Икс, Луис Фаррахан и его "Nation of Islam" и все такое прочее. На концертах у Public Enemy помимо собственно рэперов и диджеев присутствовала группировка Security of the First World — отчасти собственная служба безопасности, отчасти группа танцевальной поддержки. Англия вопила от восторга: Public Enemy были хедлайнерами на ранее сугубо рокерском фестивале в Гластонбери, а снобская газета New Musical Express два года подряд признавала пластинки Public Enemy дисками года — "Yo! Boom Rush the Show" в 1987 году и "It Takes a Nation of Millions to Hold Us Back" в 1988-м.
Ровно в это самое время трое выходцев из очень приличных еврейских семей Нью-Йорка перестали играть панк, чем занимались последние лет пять, и переключились на рэп. Эта была группа Beastie Boys — первая белая рэп-группа и одна из самых популярных рэп-групп в истории. По-настоящему популярный белый рэпер с тех пор появился лишь один — харизматичный Эминем.
С тех пор рэп перестал быть чем-то таким, о чем можно говорить как о едином явлении. Он сильно развился с точки зрения музыки — между каким-нибудь джаз-рэпом и, к примеру, очень модным в последние годы агрессивным стилем грайм лежит огромная пропасть. Между рэпом и техно образовался трип-хоп, мощнейшее в 90-е музыкальное течение. Элементы рэпа стали с радостью использовать в своей музыке такие большие и совсем не черные звезды, как Мадонна или Rolling Stones. Самобытные школы рэпа возникли в самых разных странах. Например, очень интересная и особо мелодичная благодаря языку рэп-традиция есть во Франции.
В России в какой-то момент ожидалось, что именно рэп заменит шансон у нового поколения криминала — так же, как красные пиджаки сменили надвинутые на глаза кепки. Этого не случилось, зато у нас есть талантливый исполнитель по кличке Дельфин, выходец из первой российской рэп-группы "Мальчишник", а также исполнитель Кач, автор самой скандальной российской песни года с фразой "Витя Дробыш, соси, уебыш!".
Точно такая же пропасть пролегла и в субкультурах: Полтинник и Шон Комбс (бывший Пафф Дэдди и Пи Дидди) — настоящие акулы шоу-бизнеса, влиятельнейшие люди в Соединенных Штатах, законодатели мод и надежда серьезных корпораций. А в бедных кварталах мегаполисов, как в старые добрые времена, никому не известные подростки совмещают свое участие в уличных бандах с написанием рэп-композиций, большинство которых не услышит никто, кроме друзей и охотников за музыкальными раритетами. Простому российскому трудному подростку тем временем до свежайших рэп-новинок из какого-нибудь Бронкса просто не дорваться. Но жить как-то надо, и не шансон же ему слушать, так что придется топать на Ходынку, чтобы посмотреть на Полтинника, посла, так сказать, недоброй воли.