Концерт ужас
Американский артист, прославившийся шоковой терапией культуры, появился в Ледовом дворце в ходе тура "Rape of the World". Но ни черной мессы, ни адского шоу, к разочарованию зрителей, в этот раз он не учинил. МАКС Ъ-ХАГЕН поскучал на концерте.
Третье пришествие в Россию министра сатанинской культуры прошло в теплой и, можно сказать, дружественной обстановке. В России под его черными знаменами объединяются поклонники и готики, и индастриала, и вообще всего экстремального.
Брайан Уорнер — это имя носит артист, более известный как Мэрилин Мэнсон,— вроде бы слегка остепенился; впрочем, кажется, и так все уже знают, что он не такой уж и жуткий персонаж, какого из себя строит. К тому же в последние годы музыка для него была явно не на первом месте. Он регулярно проводит выставки собственных картин и даже снимает киноужастик по мотивам "Алисы в стране чудес" с новой подружкой Иван Рэйчел Вуд в главной роли.
Одним из поводов для появления Мэнсона в России стала альтернативная музыкальная премия RAMP, которую выдает телеканал А-One. Если смотреть шире, то сейчас самый страшный после президента Буша американец катается по миру с туром в поддержку альбома "Eat Me, Drink Me". В лучших мэнсоновских традициях эта серия концертов называется "Rape of the World" — "Изнасилование мира". Говоря по правде, такие громкие заявления на петербургском концерте Мэрилина Мэнсона показались некоторым перебором.
Среди публики, заполнившей примерно половину Ледового дворца, персонажей в черном и с выбеленными лицами было не так уж и много. Возможно, большая их часть просто успела заранее скопиться в партере. Гораздо веселее, впрочем, выглядели не фанаты, а посильно примазывавшиеся товарищи со стороны. Громче всех имя Мэнсона выкрикивали как раз не поклонники, а пара молодых людей в обычных белых майках и с лицами, разукрашенными какими-то пентаклями и прочей символической дребеденью. В длинной паузе, возникшей между российским готическим разогревом и выходом на сцену главного героя, народ развлекали довольно неопределенным набором песен, среди которых попадались и "Smack My Bitch Up" The Prodigy, и "Ziggy Stardust" Дэвида Боуи. Кто-то торопливо допивал пиво, а кто-то — честное слово — занимался акробатикой, прыгая через голову и даже срывая аплодисменты.
Начало было многообещающим. Пал полупрозрачный бордовый занавес и, как Мефистофель в клубах дыма, на сцене материализовалось черное божество, затянувшее "If I Was Your Vampire". Стойки с многочисленными свечами, красные прожектора, тяжелый и мерный ритм, неспешные перемещения "руководителя церемонии" — все напоминало некий мрачный ритуал. Все тот же ритуал продолжился и на второй, и на третьей песне. Зал ждал продолжения, все уже были подготовлены к чему-то большему, но... ничего не происходило.
Слегка располневший и оттого забавно выглядящий в штанах в обтяжку Мэнсон продолжал все так же бродить по сцене, изредка подбираясь к барьеру. Даже его кратковременные падения на спину выглядели принужденно — надо же было что-нибудь изобразить. В фанатской массовке это вызывало оживление, но трибуны скисли довольно быстро. Ни в какое сравнение с тем шабашем, что он устраивал в свои самые боевые годы, это не шло. А ведь что можно было бы наворотить с фантазией Мэнсона и песнями, крутящимися вокруг "Алисы в стране чудес",— подумать страшно. О ходулях, бандажах, рваных чулках и прочей атрибутике, так радовавшей народ несколькими годами раньше, лучше было и не вспоминать. Когда господин Мэнсон переоделся в боксерский халат и изобразил несколько хуков, успевая петь в свисающий с потолка микрофон, это уже выглядело подарком.
Среднетемповый индустриальный металл, который составлял значительную часть программы, двигался как бесконечный товарный поезд. Аналогии с тяжкой вагонной поступью тем более усиливались, когда клавишник оставлял свои синтезаторы и начинал вместе с барабанщиком выколачивать ритм. Гитары были обвешаны таким перегрузом, что временами казалось, что что-то не в порядке со звуковым оборудованием Ледового.
По звуку это чем-то смахивало на концерт "крестного отца" Мэнсона — Трента Резнора и его группы Nine Inch Nails. Но если там была чистая электрическая ярость, то нынешний великий и ужасный напоминал замученного вампира, невесело клекочущего неправедные речи. Изредка господин Мэнсон все-таки давал жару, исполняя хиты: "Sweet Dreams", "mObscene" или новый сингл "Heart-Shaped Glasses" поднимали даже совсем уже заскучавших людей на трибунах.
Шоу закончилось неожиданно — буквально сразу же после песни "The Beautiful People", оказавшейся последней, включился свет и все адское кончилось, как по расписанию. Настроение расходившейся публики было не слишком веселым: не было ни массовых обменов восторгами, ни песнопений, обычно свидетельствующих о народном признании концерта. И публику можно понять. При вполне качественной музыке вместо ожидавшегося знаменитого фрика в этот раз на сцене материализовался несколько замученный и располневший артист, который и рад был бы рвануть душу, но без шоу, которое хочется получить, его попытки уже как-то не проходят. Не то адский старик успел устать,— гастроли все-таки вещь утомительная,— не то сковородки в аду успели остыть.