Роль одного из героев нового клипа Земфиры сыграл корреспондент "Коммерсанта" Борис Барабанов. Будучи участником съемочного процесса, господин Барабанов любезно согласился дать интервью себе как журналисту и рассказал о съемках клипа.
Борис, расскажите, как началась ваша актерская карьера? Это ведь ваш первый опыт подобного рода?
Ну что вам ответить, Борис... Я, конечно, никогда ни о чем подобном не задумывался. Все началось со звонка Ренаты Литвиновой. В связи с тем, что я очень тесно сотрудничал с Земфирой в ходе продвижения ее нового альбома, довелось много общаться и с госпожой Литвиновой. Уж не знаю, из каких соображений, но она решила, что я должен быть в клипе.
Как она объяснила вам, кто ваш персонаж?
Довольно смутно. В объяснениях фигурировал исторический период 50-е — 60-е годы. Упоминался фильм "Мертвый сезон". Упоминались "ликвидаторы", которые казнили агентов-перебежчиков. Рената, насколько я понял, очень увлечена темой разведки, но в данном случае ее интересовала, прежде всего, человеческая драма. Герой Константина Мурзенко, бывший любовник героини, должен ее казнить. Страшный накал страстей.
А вы-то кто?
Наверное, его коллега. Как и Василий Горчаков, легендарный переводчик, еще из первой плеяды "голосов за кадром" эпохи VHS-кассет. Он же читает в клипе и закадровый тест. Я всегда восхищался этим человеком, даже делал про него когда-то радиопрограмму.
Как готовились к съемкам?
У нас был феерический сеанс подбора костюмов в подвале у Александра Петлюры. Рената подошла к делу серьезно, как в настощем большом кино. Требовалось соблюсти все мельчайшие детали, немотря на то, что с исторической точки зрения ролик был весьма условным. В итоге мне подобрали офигительный костюм, плащ, ремень, рубашку, галстук, ботинки, каких сейчас не делают, портфель, огромные круглые часы "как у Микояна" и даже мундштук, хотя я не курю, и в кадре он потом не пригодился. Все это мы выбирали в огромном сквоте, где у Саши аккуратно собрана феноменальная коллекция вещей разных периодов советской эпохи.
На съемочной площадке вас что-нибудь удивило?
Несмотря на то, что у нас был всего один съемочный день, в группе были типично киношные персонажи, которые вдумчиво, с важным видом ничего не делали. Пятеро здоровых мужиков часа три не могли собрать по инструкции каркас для тента, который должен был укрыть от солнца, пыли и ветра столы с едой и питьем для творцов. Потом еще часа два натягивали на него тент. В общем, когда они закончили, кока-кола почти кипела, а осы съели весь сыр. Это же был разгар жары — 33 градуса.
Наверное, тяжело было, в жару-то?
Не то слово, я ведь снимался в костюме и плаще.
Всегда интересно, сколько дублей требовалось на каждую сцену.
Снимали быстро: репетиция, дубль, максимум — два, и поехали дальше. Важный урок, который я извлек из этой съемки: даже если все пошло не так, нельзя останавливаться. В клипе есть сцена, где мы все выходим из ангара и я спотыкаюсь. Я действительно споткнулся. Но это выглядело органично, оператор Олег Лукичев, который, между прочим, "Гарпастум" снимал, даже похвалил: "Молодец, сам придумал споткнуться?" А в сцене "тайной вечери" я разливал коньяк, случайно опрокинул рюмку и впал в панику. А надо было играть дальше, исходя из новой ситуации. В итоге сцена вышла не очень удачной.
А как реагировала Земфира?
Она не присутствовала на съемке всех сцен, но многое отсматривала. Помню, когда снимали какой-то мой крупный план, она сказала что-то вроде: "Борис круто супится".
Рояль был в рабочем состоянии?
Не то слово. Специально вызвали настройщика, а потом выяснилось, что он настроил его на пол-тона, кажется, выше. Земфире это было важно — она не может просто открывать рот под фонограмму, ей нужно было испытывать настоящие эмоции. И она пела по-настоящему в каждом дубле, поверх записи, а потом уже накладывали чистовой звук.
А режиссер вам как?
Рената — человек фантастического обаяния. Собственно, за счет обаяния все вокруг нее и вертится. Клип уже как бы существовал в ее голове, насколько я могу судить, она прекрасно находила общий язык с группой и получила в итоге практически то, что хотела — настоящее кино с собой в главной роли.
Какие-то еще уроки были?
Скорее, подтверждение того, о чем я раньше читал или догадывался. Фильм рождается на монтажном столе. Оператор не берет в руки камеру — только ставит свет. Съемочный процесс — это искусство сжимать и растягивать время.
Борис, спасибо, что согласились дать интервью.
И вам, Борис, спасибо за интересные вопросы.