Во всем мире фонд местного сообщества считается одной из самых удобных моделей благотворительности. В России эта форма распределения денег пока мало где прижилась. Но специалисты считают, что развитие российских муниципальных центров связано именно с местными фондами, поскольку альтернативные способы "подпитки" небольших территорий "социальными" деньгами — через западные гранты или региональные бюджеты — становятся все более экзотичными.
Фонды местных сообществ — это фонды, ориентированные на развитие территории и существующие прежде всего за счет местных доноров. ФМС позиционируют себя как своего рода предприятия по оказанию сервиса для бизнеса, который начинается с PR социальных проектов и заканчивается систематизацией благотворительной работы. В отличие от прямой благотворительной помощи, распространенной в России, проекты фондов предполагают получение отчетов от грантополучателей, при этом сами фонды также обязаны готовить ежегодные отчеты. В работе фондов местных сообществ обычно задействованы уважаемые лица города, включая власть, бизнес и некоммерческие организации. Источники бюджета фондов — гранты, корпоративные и частные пожертвования, а также средства местного муниципалитета.
Сейчас в России существует всего около 20 фондов местных сообществ. Еще примерно десять фондов к настоящему времени закрылось. Но экспертов это даже радует: остались настоящие фонды местных сообществ (ФМС), то есть те, что работают с местными ресурсами, а не живут, например, только за счет западных грантов. Но уже к концу этого года "правильных" фондов может стать 30-35, прогнозирует Вадим Самородов, директор программы "Развитие фондов местных сообществ" фонда CAF Russia. Для России это довольно приличная динамика — здесь, в отличие, например, от Восточной Европы с более или менее ровными зарплатами, стабильным бизнесом и управляемыми компактными территориями, организовывать фонды значительно сложнее.
Денежный мешок
Британский фонд CAF Russia начал импортировать идею ФМС на территорию России в середине 90-х: он первым стал поддерживать региональные фонды программами грантов. Периодически CAF Russia создает такие центры и по заказу корпораций. Самым известным проектом британского грантодателя стало участие в запуске так называемых суаловских фондов в 2004 году. Компания рассчитывала открыть сразу три фонда местных сообществ, но успешным эксперты называют только один, основанный в городе Шелехове Иркутской области. Остальным стартовые суаловские деньги пока не помогли найти других местных доноров — а по одному из основных своих правил фонд местных сообществ не может быть агентом влияния какого-то одного лица. "Навязать ФМС территории "сверху" невозможно,— отмечает Вадим Самородов.— и СУАЛ это прекрасно понимает". По его словам, в одном из карельских поселков, где работает СУАЛ, создать ФМС помешало практически полное отсутствие альтернативного бизнеса. А в Каменске-Уральском, что в Свердловской области, инициативу СУАЛа не поддержало другое градообразующее предприятие, которое решило пока ограничиться собственными благотворительными программами. Впрочем, СУАЛ это не останавливает — продолжая процесс переговоров на этих территориях, в 2007 году компания начала проект по открытию еще трех фондов в городах своего присутствия. Помимо социальной ответственности, как отмечает господин Самородов, компания при помощи фондов решает вполне конкретную бизнес-задачу — сделать провинциальные городки настолько привлекательными для местных жителей, чтобы они не стремились в мегаполисы и не лишали заводы СУАЛа рабочей силы.
Эксперты утверждают, что для существования ФМС нужны определенные социальные и экономические предпосылки, ведь эти фонды прежде всего система аккумулирования и распределения ресурсов. Зато там, где ресурсы находятся, ФМС могут стать эффективной переговорной площадкой и одновременно "общим котлом" для власти, бизнеса и сообщества, в котором перемешиваются интересы всех сторон, способные скорректировать жизнь территории. Причем эта благотворительная схема работает не только в преуспевающих регионах. "Когда мы приехали в Шелехов, первое ощущение было, что город спит,— вспоминает господин Самородов.— В администрации нам объясняли, что люди здесь неактивные, они даже в кафе редко заходят. Когда фонд объявил первый конкурс социальных проектов, мы ожидали единичных заявок от школ. А в итоге фонд поддержал 15 проектов! Причем активность проявили и частные лица, которые, например, мечтали очистить парк, украсить его беседками и тематическими уголками. Сразу же появилась обратная связь. Стало понятно, чего не хватает людям. К тому же у администрации открылись глаза на то, что в городе есть творческие идеи".
Психоанализ для власти
По словам Ирины Ошурковой, возглавляющей сектор "Социальное партнерство" в Институте экономики города, обычно в ФМС трудятся "сердобольные" жители города, чаще всего женщины и пенсионеры, которые и прежде имели отношение к социальной работе. Помимо того есть в них специалисты — грант-менеджеры и чиновники. Руководители многих фондов имеют именно чиновническое происхождение. "Это даже хорошо,— отмечает Ирина Ошуркова,— поскольку помогает фонду добиться влияния в городе, что особенно важно в первые годы его работы". Но у Фонда Тольятти, несмотря на административное прошлое его руководителя Бориса Цирульникова, проблемы с местной властью все равно были. "Конечно, с точки зрения имиджа первые лица города очень заинтересованы в фонде: каждому мэру приятно сообщить, что он руководит попечительским советом,— утверждает господин Цирульников.— Но в своей реальной работе фонд становится конкурентом для чиновников среднего звена, тем более что муниципалитеты сами периодически устраивают конкурсы социальных проектов. Кроме того, жители города, которые со всеми своими проблемами идут прежде всего в администрацию, дают тем самым чиновникам ощущение своей востребованности". Проблему некоторой ревности к фонду Борис Цирульников решил всего два-три года назад, включив чиновников среднего звена в экспертный совет фонда, что помогло ему добиться пресловутого разделения ответственности.
По мнению директора Агентства социальной информации Елены Тополевой, со временем в России работа с фондами может стать такой же популярной среди государственных структур, как и в развитых странах. "Власти выгодно отдавать социальные проекты на аутсорсинг, ведь это обеспечивает более профессиональную работу — и организацию конкурсов, и отслеживание результатов, и привлечение волонтеров, и создание экспертного совета. Все то, что для администрации является не столько непосильной, сколько непрофильной задачей",— объясняет она.
Впрочем, слишком тесная связь с властью оборачивается еще одной проблемой. Ведь тогда у чиновников появляется соблазн использовать благотворительные средства для затыкания бюджетных дыр — например, уборки территории, ремонта школ или замены фонарей, что практикуется во многих фондах. Но господина Самородова в этой схеме радует хотя бы тот факт, что бизнес отдает деньги на социальные проекты не по звонку чиновника, грозящего прислать налоговиков или пожарников, а при коллегиальном решении на совете фонда.
Подкорка бизнеса
Раньше чем через пять-семь лет мало какому фонд удается добиться доверия местных доноров, что выражается в стабильных денежных поступлениях. Фонду Тольятти на это потребовалось три-четыре года, но это исключение из правил. Тольяттинский фонд — первое детище CAF Russia, и на старте, в 1998 году, у него по умолчанию было гораздо больше средств, чем у остальных. Теперь фонд более чем встал на ноги: его капитал около 45 млн руб., а в прошлом году сотрудникам Бориса Цирульникова удалось привлечь более $1,207 млн, подавляющую часть которых отдали местные компании. При этом, что для российских фондов большая редкость, довольно приличную сумму составили частные пожертвования — около 1 млн руб.
Подобные результаты для многих фондов пока являются утопичной задачей. Например, в фонде города Обнинска большая часть средств до сих пор имеет муниципальное происхождение. "Конечно же, это наукоград, и бизнес там не очень развит, но для меня большая загадка, почему предприниматели почти не участвует в проектах фонда",— признается Елена Тополева, которая входит в его экспертный совет.
Специалисты утверждают, что привлечь бизнес помогает прежде всего харизматичность руководителя фонда и авторитетность попечительского совета. Правда, несмотря на то, что у Фонда Тольятти все это было, на что-то большее пассивной симпатии тольяттинцы долго не могли раскошелиться. С владельцем одного из предприятий Борис Цирульников встречался раз в месяц четыре года кряду. "Тот искренне не понимал, зачем мы ему нужны, ведь он мог отдавать деньги на благотворительность и самостоятельно,— говорит Борис Цирульников.— Но бизнес компании рос, владелец стал активно пиариться, стало слишком много писем и звонков от различных просителей, отказать которым не позволял имидж". Теперь этот бизнесмен отдает деньги фонду и всех просителей отправляет к своему партнеру. Как и остальные предприниматели, отдающие деньги в фонды, он имеет возможность проверять, как тратятся его деньги. По словам Ирины Ошурковой, прозрачность стоит во главе угла менеджмента фондов местных сообществ. "Кроме отчетности, которую фонды могут готовить и чаще, чем раз в год, каждому донору предлагают заниматься мониторингом проектов — они могут принимать участие в проектах, отслеживать "вещественные доказательства" происходящего, получая, например, кассеты с записью каких-то событий, или же заказывать для себя индивидуальный отчет".
Крупный и средний бизнес рано или поздно приходит к необходимости систематизировать благотворительную работу. Но некоторым фондам удается найти подход и к малым предпринимателям. В городе Рубцовске крупных предприятий нет, и руководителю местного фонда оставалось только уповать на малый бизнес. Чтобы бизнесмены получали моральное удовлетворение от расставания с деньгами, рубцовский фонд стал организовывать общегородские акции — концерты и спектакли, в которых главными действующими лицами стали сами доноры. Постановка спектаклей настолько понравилась местному бизнесу, что стала регулярной акцией. За счет бизнесменов нанимается хороший режиссер, шьются костюмы. После спектакля выпускается DVD. А зрители готовы платить за вход до 200 руб., что по меркам Рубцовска вполне приличные деньги. "Впрочем, при всей веселости сбора средств фонд поддерживает весьма серьезные проекты: стипендиальные молодежные программы, поддержка спортивных клубов, выезд талантливой молодежи на конкурсы, олимпиады и пр.",— уточняет Вадим Самородов.
Проекты, связанные с детьми и молодежью, пользуются большим спросом у клиентов фондов, которые, как и СУАЛ, не могут не сталкиваться с проблемой оттока населения. К примеру, шелеховский фонд в прошлом году организовал летний лагерь для подростков, где они, отдыхая, могли одновременно осваивать рабочие специальности, в которых очень нуждается местный алюминиевый завод "Инкар". А Фонд Ангарска, обнаружив, что местный бизнес нуждается в дефицитных для города банковских служащих и экономистах, придумал стипендиальную программу для студентов из Ангарска, обучающихся в Иркутске, с тем чтобы они вернулись работать в родной город. Было отобрано десять пятикурсников, которые весь учебный год получали от фонда по 1000 руб. в месяц — все они вернулись в Ангарск. Причем одна из стипендиаток, устроившись на работу, начала заниматься выстраиванием социальной политики своей компании.
Бюджеты большинства фондов местных сообществ в 2005-2006 годах ($)
|
Источник: CAF Russia.