В киноцентре "Родина" проходит организованный Петербургским музеем кино совместно с генеральным консульством Италии Пятый фестиваль нового итальянского кино (N.I.C.E) в России. По традиции он открывается показом реставрированной копии какого-нибудь великого фильма — на этот раз выбор пал на "Приключение" (L'Avventura, 1960) Микеланджело Антониони. Комментирует МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ.
Пятый российский N.I.C.E, придуманный для пропаганды итальянского кино группой энтузиастов из Флоренции и патронируемый такими мэтрами, как Бернардо Бертолуччи или Этторе Скола, — самый поучительный из всех, что проходили в Петербурге и Москве. Речь идет, естественно, не о том, что к нам привезли шедевры. Таких в итальянском кино, переутомившемся за ослепительные тридцать лет, когда оно доминировало в Европе, уже давно не наблюдается. Но молодые итальянские режиссеры (в N.I.C.E участвуют только дебютные или вторые фильмы) дают такой урок широты взгляда на свою страну, что их российским коллегам должно стать очень и очень стыдно.
С 1970-х годов европейскими интеллектуалами овладела, среди прочих "левых" идей, идея регионализма. Суть ее в том, что негоже кинематографу концентрироваться исключительно на жизни столиц, хорошо бы оглянуться вокруг да около. Результаты — налицо. Действие двух фильмов из семи происходит на Сицилии. В "Сальваторе — это и есть жизнь" (Salvatore — Queta e' la vita, 2006) Джана Паоло Куньо приехавший на остров из Северной Италии учитель становится символическим отцом для мальчика-сироты, поражающего его несвойственной детям индустриальных центров взрослостью. В "...А если завтра" (...E se domani, 2005) Джованни Ла Парола разорившийся и истерзанный любовью сицилийский бизнесмен решается ограбить банк, виновный в его несчастьях, чтобы раздать деньги нуждающимся.
Еще два фильма посвящены Неаполю. Карло Лульо, похоже вообразивший себя итальянским Кустурицей, в "Под той же луной" (Sotto la stessa luna, 2005) живописует быт цыганского табора, раскинувшегося в пригороде Неаполя. Противостояние главных героев вполне традиционно. Один желает зарабатывать на жизнь в поте лица своего. Другой идет по кривой, мафиозной дорожке. А Ламберто Ламбертини в фильме "Огонь на меня" (Fuoco su di me, 2005) исследует, как сказали бы у нас, неаполитанскую ментальность в историческом разрезе. Сюжет фильма — конфликт между недолговечным королем Неаполя, маршалом Мюратом, расстрелянным после падения империи Наполеона в 1815 году, и молодым неаполитанским аристократом. К этой группе фильмов примыкает и "Ну что я здесь делаю!" (Ma che ci faccio qui!, 2006) Франческо Амато, фильм о старшекласснике, который, вместо того чтобы на каникулах объездить с корешами Европу, сбегает на юг и устраивается на работу в сомнительном баре.
В фильме "И возвращается ветер на круги своя" (E l'aura fai son vir / Il vento f ail suo giro, 2005) Джорджо Диритти закапывается в совсем уж экзотический регион: деревушку на границе с Францией, где до сих пор говорят на провансальском языке. С одной стороны, это становится туристической приманкой и поводом для выделения федеральных средств на поддержание самобытности. С другой стороны, вызывает агрессивную реакцию аборигенов на любого чужака, пусть это даже и такой же, как они, французский пастух.
Мораль проста. Маленькая, в общем-то, Италия состоит из множества не похожих друг на друга Италий, и каждая из них, по мнению итальянских режиссеров, достойна того, чтобы о ней снимали фильмы. Россия, кажется, чуть попросторнее, и Россий в ней на пару порядков больше. Но много ли снимают фильмов, действие которых происходит за пределами Садового кольца? Стоит появиться паре кинолент, снятых москвичами в Петербурге, как критика уже говорит о прорыве, о глотке свежего воздуха. В нашем кинематографе подвигом считается то, что в скромной Италии давно уже стало рутиной.