классика
На сцене Международного центра культуры и искусств спектакль "Похождение" по мотивам гоголевских "Мертвых душ" показал Московский театр-студия под руководством Олега Табакова. За два с половиной часа ЕЛЕНА Ъ-РЫБАКОВА так и не определилась, что считать большей странностью — летаргический сон птицы-тройки прямо на сцене или появление Олега Табакова в роли скряги Плюшкина.
Визит "Табакерки" в Киев обставлен был почти по-чичиковски. Актеры вместе с реквизитом появились в городе всего за пару часов до начала спектакля, наскоро приноровились к местным условиям, сплели свою интригу, естественно, произвели фурор и унеслись так же поспешно, как прибыли,— восторженные поклонницы еще обсуждали в фойе, кому из них удалось чмокнуть самого Сергея Безрукова, а автобус с артистами уже мчался по дороге к аэропорту. Все бы ничего, если бы не странный контраст спешки с нарочито медвежьей основательностью, с какой обустраивали на эти два часа пространство сцены. Словом, несуразность по духу вышла точно гоголевская и, само собой, далеко не последняя в спектакле.
Вообще приезд в Киев "Похождения" — свидетельство того, как повзрослел в последнее время украинский рынок продюсерских услуг. Делом чести теперь считается выбрать спектакль с громоздкими декорациями, максимально сложный технически, и перенести его на чужую сцену в том самом виде, как он был задуман в Москве. В этом смысле "Похождение" представляет собой задачу идеально трудную — выстроить на сцене предстояло огромный дом-амбар с массивными передвижными перегородками, которые по ходу действия увлекают героев все дальше и дальше в глубину. Каждый следующий помещик, с которым Чичиков будет торговаться, занимает в общем рисунке спектакля свою небольшую полосу полукруглой формы — метафора вполне прозрачная, чтобы опознать за ней круги Дантового "Ада". Хотя и это не все: если посмотреть на хитроумную конструкцию с тайниками и задвижками откуда-то сверху, тогда вся декорация станет похожа на раздувшуюся шкатулку Чичикова,— о превращении человека в документ, в бумажную "ревизскую душу" сказано настолько лаконично, что за будущие премии сценографа Сергея Бархина можно почти не сомневаться.
Между тем транспортировкой этой чудо-конструкции заслуги продюсеров еще далеко не исчерпаны. Привезли не только фанерные стены и перегородки, но даже московскую грязь — напомнить о любимом гоголевском хаосе и пройтись по теме дорог со всеми их буквальными и метафорическими смыслами. Но и грязь меркнет, когда в кульминационной сцене за последней перегородкой обнаруживаются три настоящие лошади — очень красивые, хотя и вполне флегматичные, потому что птица-тройка, если верить режиссеру, уже давно никуда не летит, а просто мирно похрустывает сено. Успокоилась и Русь со своими чичиковыми и коробочками — отодвинула вековые нерешенные вопросы и завалилась на боковую: в финале "Похождения" весь огромный ад-амбар на радость прочим народам и государствам погружается в спячку.
Молодой московский режиссер Миндаугас Карбаускис — человек, несомненно, талантливый, хотя "Похождение" явно не самая удачная его работа. Много заявленных, но не затянутых в узел нитей: ждешь, например, как тюремного вида центральный фасад и мундиры чиновников, сделанные из стеганых зэковских ватников, разовьются в собственную внятную тему, но ничего подобного не происходит. Сработан спектакль как-то уж слишком по Собакевичу — в иные минуты впечатление такое, что все несуразности постановщик громоздит, чтобы вжиться в мир своих персонажей. Труднее всего разобраться в странном распределении ролей и акцентов: сверхсексуальный Манилов, тщедушный Собакевич, сибарит Плюшкин (а ведь как неожиданно-здорово мог получиться старый скряга как раз у Олега Табакова), затравленный хлюпик Ноздрев и горячая, с темпераментом диканьковской Солохи Коробочка. Зато Сергей Безруков в роли Чичикова нужен спектаклю только ради поклонниц и кассы: на его однообразные ужимки и извивы к середине спектакля не реагируют не только зрители, но и сами партнеры. Так что даже странно, почему матушка-Русь не впала в летаргию задолго до финала,— в конце концов столько времени для поклонниц можно было сэкономить.