В пятницу в ЦДЛ в цикле вечеров лауреатов премии "Триумф" состоялась встреча с Отаром Иоселиани. Режиссер ответил на вопросы публики, показал фрагменты фильма "Охота на бабочек", а также снятую в 1988 году часовую ленту "Маленький монастырь в Тоскане", не известную доселе российским зрителям. За несколько дней до этой запоздалой премьеры по европейскому телеканалу ARTE была показана трехсерийная монтажно-документальная картина "Грузия" — самая последняя работа выдающегося режиссера.
Иоселиани пришел в кино в хорошую пору и успел снять свои первые ленты в атмосфере оттепели, что не исключало, разумеется, и конфликтов с цензурой. Пока на локальном уровне: не лишенный сарказма "Листопад" (1966) был воспринят как вызов репутации Грузии — "всесоюзной винодельницы". Зато после парижской премьеры этой картины, награжденной призом Жоржа Садуля, французская пресса высказала догадку, что, "видимо, на берегах Черного моря происходит что-то интересное". Это было началом нового грузинского кино, но не только. Стиль квазидокументальных притч раннего Иоселиани стал эталонным для всей советской "новой волны", а "Жил певчий дрозд" (1970) — образец культовой картины, поднятой на щит шестидесятниками.
Иоселиани довел до совершенства свою мелодию в "Пасторали" (1976). Дальше двигаться было трудно — особенно в подцензурных условиях, хотя и смягченных покровительством грузинских властей. И тогда режиссер первым пробивает путь за железный занавес, сразу и безошибочно находя "свою" страну — Францию, где этого артистичного грузина всегда ценили за элегантность, меланхоличный юмор (сквозь который пробивается неподдельная страсть) и хороший французский язык.
Будучи умеренным консерватором по своим воззрениям, он ценит уходящую натуру и культуру — будь то недобитый цивилизацией африканский быт или патриархальные нравы деревни, где аристократизм ощутим в лицах как местной знати, так и простых крестьян. Сам Иоселиани принадлежит к уходящей породе художников, генетически чуждых индустрии масс-медиа и принадлежащих к сфере арт-кино, все более сужающейся. Но это его как будто нисколько не смущает — даже когда приходится годами наскребать деньги на очередной проект. Свой независимый нрав Иоселиани подтвердил в Венеции, где, едва приехав, подверг сомнению интеллектуальное право жюри судить его картину, представленную в конкурсе. Когда фильм в итоге получил один из основных призов, его создатель не растаял от благодарности, заявив, что к наградам он привык, а его мнение относительно жюри не поколебалось.
Иоселиани не любит определения "документальный", тем не менее две из снятых им картин не назовешь игровыми даже условно. "Маленький монастырь в Тоскане" — хроника отшельничества пяти молодых французов, обосновавшихся в заштатном монастыре. Спустя двадцать лет режиссер намерен вернуться к своим героям и засвидетельствовать на новом витке их духовный опыт. "Пастораль" вырастает в сериал с подвижным местом-временем действия и стопроцентно реальными персонажами. Трехсерийная "Грузия" — случай иной и особый. Сколь бы ни казался Иоселиани вписанным во французскую кинотрадицию — от Виго до Риветта — он не перестает быть грузином. Только что законченная картина — возвращение долга своей стране в тяжелый момент ее истории.
Фильм нисколько не напоминает "документ", хотя сплошь состоит из интервью, хроники и фрагментов старых кинолент. В нем, как пишет в "Либерасьон" Жак Амальрик, "запечатлелась душа народа — глубоко индивидуальная, привязанная к своей земле, домам, церквям, долинам; вечно воюющая против драконов, которых святой Георгий, давший имя этой стране, не устает повергать". В роли драконов выступают по очереди греки, римляне, монголы, персы, турки, русские и отдельно — большевики. Все, что было в Грузии до большевиков, сосредоточено в первой части фильма — в "Прелюдии", во второй ("Соблазн") рассказывается о советском периоде, в третьей ("Испытание") Иоселиани пытается пролить свет на драму сегодняшнего дня. Главными мотивами и персонажами последней становятся вырвавшиеся на поверхность ксенофобия и национализм, нечистая игра Москвы, гротескный Гамсахурдиа и морально раздавленный Шеварднадзе. Иоселиани не скрывает грехов собственной нации, а ответственность за происшедшее возлагает на дворянство — как русское, так и грузинское, к коему сам себя причисляет. Как сказал режиссер на вечере в ЦДЛ, аристократы не выполнили своей исторической миссии, не спасли страну. Поэтому он скептичен по отношению к реанимированным формам дворянских собраний. Не вызывает у него телячьего восторга и продвижение бывшего Союза в мир буржуазных ценностей и отношений.
Он верен самому себе — в своих пристрастиях, вкусах симпатиях и в том, что его отвращает. Всегда независимый, чуть высокомерный, нежный, "бедный, но гордый" Отар.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ