Приветствует Сергей Полотовский (редактор GQ)
Мел Гибсон — любимец женщин, алкаш и грубиян, готовый на голубом глазу сморозить такое, что потом ему приходится не только краснеть, но и сворачивать уже запущенный проект про холокост и посещать собрания "Анонимных алкоголиков". К выходу своего четвертого, если не считать телевизионных работ, фильма в качестве режиссера он собрал худший пиар на свете. Когда этим летом американский гаишник остановил его за вождение в пьяном виде и превышение скорости, самый богатый актер на свете сгоряча выступил по еврейскому вопросу, о чем уже сто раз пожалел. Тирада по поводу евреев, начавших все войны на земле, чуть не стоила парню карьеры. К тому же "Апокалипсис" идет с английскими субтитрами на языке индейцев майя и своей этнографичностью скорее отпугивает, чем зазывает в залы массового зрителя. Тем не менее эта "апокалиптическая" коллизия шествует по мировым кинотеатрам с головокружительным успехом. ("Страсти Христовы" — предыдущий киноманифест Гибсона — тоже сняты на арамейском и латыни, не самых знакомых американскому зрителю языках. И ничего, на сборах это не отразилось.)
Действие "Апокалипсиса" бурно разворачивается в эпоху Великих географических открытий, когда взятие турками Византии вынудило европейцев искать другие пути в Индию и ненароком привело на американский континент. Некогда могущественная цивилизация индейцев майя движется к неминуемому крушению. Индейские главари уверены, что спасение в том, чтобы строить еще больше храмов и совершить еще больше человеческих жертвоприношений. Выбранный на жертву молодой воин по кличке Лапа Ягуара в этой экзистенциальной ситуации не согласен с генеральной линией. И решает бежать...
Кинематограф Гибсона, как ни относись к этим исторически неверным и тенденциозным полотнищам, отличается одним важным, почти позабытым качеством — крупномасштабной, эпической мощью. В ситуации, когда серьезности бегут, как того ягуара, когда любой проект, от авантюрного до романтического, обязан нести в себе элементы комедии, а молодежные "хорроры" обрели прокатную фешенебельность, Гибсон-режиссер вызывающе, неприлично серьезен. Это связано не в последнюю очередь с его актерством. Давно известно, что успешные актеры любят сами снимать кино. И даже часто получают за это кино "Оскаров". И чем шикарней актер, чем сильнее укрепилась за ним репутация прожженного сердцееда, донжуана и бонвивана, тем серьезней кино. То политический памфлет, то социальная драма с трагическим финалом. Идут против образа. Клуни — про политику. Редфорд — про семейные неурядицы. Если — а чем черт не шутит — Брэду Питту на старости лет втемяшится самому порулить творческим процессом, не иначе как выйдет полотно про защиту китов и гренландского шельфа. Красивым иначе нельзя. (Это только актеры, пробившиеся на вершину уж точно не благодаря внешности, записные интеллектуалы, совершенно не обязаны поддерживать скучное реноме. Как Джон Туртурро со своим лихим, разудалым полубюджетным мюзиклом "Любовь и сигареты" — старыми песнями о главном для тех, кто вместо Лещенко пробавлялся Томом Джонсом).
Снимая про погибший и "обиженный" народ, Гибсон не только отбивается от либеральных критиков, подобно тому, как Лени Рифеншталь, вывернув наизнанку обвинения в расизме, отправлялась в Африку фотографировать нубийцев, ему еще и приходится бороться со зрительскими стереотипами. Его историю древней цивилизации, обреченной на уничтожение, можно прочесть как критику администрации Буша, а можно — в том ключе, что во всем, как обычно, виноваты евреи. Объект метафоризации здесь не так важен. То, что творится в голове у Мела Гибсона, наверняка представляет интерес для профильных специалистов, но эта клокочущая лава из веры и ненависти кипит не вхолостую, а вырабатывает высокий эмоциональный КПД. Соавтор сценария, сопродюсер, единоличный режиссер и уж точно худрук "Апокалипсиса" Мел Гибсон делает то, что принято называть "авторским кино". Личные убеждения автора неприемлемы, кино тоже может оказаться пламенеющей лабудой, но хорошо же, что в кино-зоопарке есть и такой зверь с пышным оперением и яростным взглядом аиста марабу.
В московских кинотеатрах с 14 декабря