На прошлой неделе в Госдуму поступил законопроект, принятие которого по задумке разработчиков должно завлечь российский бизнес в благотворительность. "Власть" выясняла, почему этим надеждам не суждено сбыться.
О законопроекте "О порядке формирования и использования целевого капитала некоммерческими организациями" (или об эндаументе; от англ. endowment --пожертвование) главы фондов, некоммерческих организаций и представители бизнеса говорят как о революционном документе. "Этот закон принципиально поменяет отношения доноров и получателей, фондам не надо будет теперь ждать с протянутой рукой",— заверяет исполнительный секретарь "Форума доноров" Наталья Каминарская. "Это единственный прозрачный и действенный механизм, бизнес давно его ждет",— считает глава РСПП Александр Шохин.
Механизм действительно прост, но только на первый взгляд. Законопроект дает некоммерческим организациям право создавать эндаумент, то есть инвестировать деньги благотворителей и поддерживать свои социальные проекты за счет процентов от инвестированных средств. Полученная от эндаумента прибыль не будет облагаться налогом.
Таким образом, бизнес освобождается от необходимости постоянных разовых вложений в социальные проекты. По новому закону для успешной благотворительной деятельности достаточно единожды выделить крупную сумму на создание собственно эндаумент-фонда, а затем лишь следить за тем, чтобы получатель расходовал прибыль по назначению. При этом право диктовать условия, на что будет потрачена эта прибыль, сохраняется за донорами. Впрочем, разработчики закона попытались ограничить желания доноров, определив цели, на которые могут быть направлены средства эндаумент-фонда. Это образование, наука, здравоохранение, культура, искусство, архивное дело и социальная поддержка. А вот на спорт, политические партии и экологические программы деньги тратить нельзя. Средства, образовавшие эндаумент-фонд, по закону не расходуются ни при каких обстоятельствах, а обратно донору могут быть возвращены не раньше чем через 10 лет.
Такая система эндаумент-фондов действует практически во всех развитых странах. Самый известный эндаумент-фонд — Нобелевский. В соответствии с завещанием Нобеля его собственность должны были распродать, а вырученные средства вложить в надежные ценные бумаги, премии же выдавать с процентов от прибыли. На момент смерти Альфреда Нобеля его состояние оценивалось в 31 млн шведских крон (в современных цифрах это около 1,5 млрд шведских крон, то есть $212 млн), сейчас же — через 110 лет с момента образования — актив Нобелевского фонда составляет $504 млн. Этого вполне достаточно, чтобы ежегодно выдавать выдающимся ученым премии не менее $1 млн.
Несмотря на то что система эндаумента уже очень прочно зарекомендовала себя в цивилизованном мире, в российской версии есть свои ноу-хау. Так, например, бизнес может переводить в эндаумент-фонды исключительно деньги, а не ценные бумаги или недвижимость, как допускают эндаументы на Западе. Например, один из самых весомых эндаументов в мире — при Гарвардском университете — организовали в 1649 году выпускники университета, отдав в безвозмездное пользование учебному заведению участок земли. На данный момент активы эндаумент-фонда Гарварда составляют $25,9 млрд. В среднем прибыль составляет около 7% в год. Этого вполне достаточно, чтобы выплачивать зарплаты преподавателям и стипендии одаренным студентам, финансировать библиотеки и музеи университета, а также проводить научные исследования. Капитал эндаумента работает не только в образовании, существуют аналогичные программы и в области культуры. В США действует эндаумент, называемый Национальный фонд искусств. За 40 лет с момента образования он выдал более 124 тыс. грантов на сумму $4 млрд.
Согласно российскому проекту, получатели средств, то есть, например, университеты, больницы, музеи и даже НКО, не имеют права самостоятельно аккумулировать средства под эндаумент. Каждый, кто хотел бы создать эндаумент-фонд, обязан организовать отдельное юридическое лицо со специальным счетом, куда будут стекаться средства от благотворителей. Инвестировать полученные от доноров под эндаумент деньги они также не имеют права, для этого им необходимо найти управляющую компанию. На Западе благополучатели имеют право самостоятельно инвестировать деньги. Так, при том же Гарвардском университете есть Harvard Management Company, которая и управляет благотворительными потоками.
В России же простая схема эндаумента превращается в очень сложную многоходовку. Приведем пример. Одна из самых крупных российских благотворительных организаций фонд Владимира Потанина обладает достаточными средствами для создания эндаумента (по закону за год необходимо собрать не менее 3 млн руб.), но не может просто открыть у себя такой счет. Ей необходимо создать отдельный фонд для аккумулирования средств, которые затем могут быть переданы в управление любой инвестиционной компании. А таковой может стать и "Интеррос" все того же Владимира Потанина, на это в законе ограничений нет. За свою работу управляющая компания может брать до 10% с прибыли.
Главное, что позволило системе эндаументов получить широкое распространение на Западе,— это налоговые льготы для бизнеса. Западный опыт предполагает, что средства, отданные на благотворительность, изымаются из налоговой отчетности, то есть не облагаются налогом. В российской версии никаких налоговых льгот для бизнеса не предусмотрено.
Но даже несмотря на это, представители бизнеса довольны появлением такого закона, тем более что именно они и выступили его инициаторами.
Впервые такое предложение в марте этого года внес глава холдинга "Интеррос" Владимир Потанин на встрече с президентом, посвященной благотворительности (Потанин возглавляет комиссию Общественной палаты по вопросам развития милосердия и волонтерства). Дальше события развивались рекордными темпами. Уже в конце марта съезд РСПП поддержал это предложение. А в апреле первый вице-премьер Дмитрий Медведев заявил на всероссийском форуме "Общество, благотворительность и национальные проекты": "Мы намерены внимательно проработать инициативу наших бизнес-кругов об утверждении так называемых эндаументов". В начале лета президент на встрече с ректорским сообществом уже рассказал, что открываются "принципиально новые финансовые возможности". К сентябрю была готова концепция законопроекта, разработанная в РСПП и специалистами фонда Потанина. Правда, затем специалисты МЭРТа значительно сократили инициативы бизнес-кругов — именно после их правки не стало налоговой льготы. Сейчас практически никто из участников процесса не сомневается, что направленный в Госдуму закон пройдет все чтения еще в этом году.
Тем не менее очевидно, что воспользоваться открывающимися возможностями смогут далеко не все. Так, небольшие фонды просто не смогут собрать необходимую для эндаумента сумму. Большинство же крупных компаний и так занимаются благотворительностью. Участие в создании какого-либо эндаумент-фонда, нацеленного на долгосрочное поддерживание проектов, не отменяет начатых краткосрочных благотворительных программ. По оценкам Высшей школы экономики, объем благотворительности внутри страны сейчас составляет 0,07% от ВВП, в этом году он равен $536 млн. Это немного, и, по мнению ректора ВШЭ Ярослава Кузьминова, объективных причин для увеличения благотворительных средств нет. Значит, и без того небольшой поток денежных средств, направляемый на благотворительность, придется разбить на два. Эксперты признают, что закон носит имиджевый характер, соответствовать которому будет по силам только очень крупным корпорациям.
И все же, как оказалось, помимо имиджевого у бизнеса есть и другой интерес в принятии этого законопроекта. Его вступление в силу даст бизнесменам новую схему сохранения контроля над активами. О ней две недели назад поведал депутат Госдумы Александр Лебедев. Депутат заявил, что, как только российский закон об эндаументе вступит в силу, подконтрольная ему Национальная резервная корпорация (НРК) безвозмездно передаст имеющиеся у нее 26,5% акций авиализинговой компании "Ильюшин Финанс Ко" (на данный момент пакет оценивается в $25 млн) благотворительному фонду имени Раисы Горбачевой. Фонд зарегистрирован в Великобритании, и на него распространяется английское трастовое законодательство, а значит, взнос можно вносить акциями. При этом управление пакетом Лебедев оставит за подконтрольной ему НРК — ни английское, ни российское законодательство этого не запрещает. По мнению наблюдателей, таким образом Александр Лебедев сможет обезопасить себя от претензий на пакет акций компании "Ильюшин Финанс Ко" со стороны государства в лице Объединенной авиастроительной корпорации.
Депутат открыл в законопроекте возможности, о которых его разработчики, может быть, и не подозревали. Вполне вероятно, что примеру Александра Лебедева последуют другие крупные бизнесмены. Что же до благополучателей, то они при такой схеме распределения эндаументов только выиграют.
Как работает эндаумент-фонд
Эндаумент, или, как сказано в законе, целевой капитал, принадлежит некоммерческой организации, открытой специально для аккумулирования средств. Целевой капитал может быть собран из разных источников, в том числе за счет пожертвований частных лиц. Минимальный размер капитала составляет 3 млн руб. и должен быть собран в течение одного года. Если организация не сумеет собрать за год необходимый минимум, то средства должны быть потрачены на цели, указанные благотворителем в договоре пожертвования, в течение следующего года.
Если капитал за год сформирован, то организация--собственник этого эндаумента должна в течение двух месяцев выбрать управляющую компанию и передать ей в доверительное управление все средства. Доход, полученный от управления целевым капиталом, передается некоммерческой организации--собственнику эндаумента. Некоммерческая организация может использовать этот доход для финансирования как своей уставной деятельности, так и других некоммерческих организаций в соответствии с требованием благотворителя.
"Власть по-прежнему будет советовать бизнесу"
— Законопроект об эндаументе был разработан в рекордно короткий срок — за три месяца. К чему такая спешка?
— Это политическое решение. Государство с опозданием пытается выстроить политику по отношению к гражданскому обществу. Вспомним, что год назад Госдума в такой же спешке приняла закон о НПО, который вызвал бурную дискуссию, хотя в основе содержал только то, что требуют от НПО для публичной отчетности на Западе. Любопытно, как шла дискуссия: правозащитники, казалось, нападали на государство за совершенно безобидные вещи вроде содержащихся в законе деклараций, что деятельность НПО не должна наносить вред общественным интересам. Но обе стороны хорошо знали, где зарыта собака. Поскольку судебная система на местах пока не представляет собой самостоятельной силы, результат принятия закона — исполнительная власть получает дополнительную информацию о конкретных НПО и дополнительные рычаги для приостановления в случае чего их деятельности. Мне кажется, что закон о НПО был первой частью новой политики государства, второй частью — выделение в бюджете 2006 года 500 млн рублей "президентских грантов" НПО. Третий элемент — создание эндаументов. Эндаумент — один из рыночных механизмов, способный развивать гражданское общество.
— Значит ли это, что правительство будет использовать эндаументы в своих целях — например, для привлечения негосударственных средств в национальные проекты?
— Нацпроекты находятся в зоне личного внимания первых лиц государства. Привлечь туда дополнительные средства бизнеса можно без эндаументов — доноры могут быть уверены, что их усилия не окажутся незамеченными. К тому же срок исполнения заявленных задач нацпроектов — всего несколько лет. Средства нужны здесь и сейчас, а не в капитализированном виде.
Можно увидеть три направления использования эндаументов. Первое — это целевой капитал университетов, школ, клиник, НИИ и музеев. Второе — эндаументы-фонды: благотворительные организации, поддерживающие проекты, и другие организации в заявленной сфере деятельности. Наконец, третье — это национальные эндаументы, обеспечивающие финансирование целых направлений социальной или другой политики. Можно представить себе эндаумент поддержки средств массовой информации или фундаментальной науки.
Эндаументы первого и третьего типа подходят для реализации нацпроектов, если последние выйдут за рамки краткосрочных действий государства. Но в принципе эндаумент нужен для того, что властью не охвачено. Этот капитал обеспечивает текущий доход, не зависящий от текущей деятельности. Например, на пике увлечения народным творчеством группа активистов создала музей, а потом большая часть остыла к этому увлечению, но если был создан эндаумент, то музей будет существовать и дальше. Финансируемые таким образом проекты не будут зависеть от моды и настроения благотворителей.
Если говорить о реализации целей нацпроектов, то это потребует очень больших средств. Например, наша университетская система, чтобы быть минимально конкурентоспособной, должна ежегодно получать не десять, а $25-30 млрд, клиники и медицинские НИИ — дополнительно $15-20 млрд. Такие средства могут быть найдены и через механизм эндаументов особого рода — национальных эндаументов. Сегодня у нас благоприятная конъюнктура на мировом рынке и большой профицит бюджета — десятки миллиардов долларов.
Весной мы с Гавриленковым (Евгений Гавриленков, директор Бюро экономического анализа.— "Власть") и Шохиным (Александр Шохин, глава РСПП.— "Власть") предложили формировать такие целевые капиталы за счет текущего профицита бюджета. Например, если размер стабфонда составляет более 8% от ВВП, то переводить доходы сверх этого в эндаументы.
— Кто будет получателем таких национальных эндаументов? Академия наук, Эрмитаж и МГУ?
— В первую очередь я бы направил средства в государственные фонды, финансирующие фундаментальные исследования: в РФФИ и РГНФ, в фонд Бортника (поддержки инновационного предпринимательства). Потом — на поддержку ведущих университетов, научных центров и клиник. Можно сформировать и национальный фонд поддержки гражданских инициатив. Например, национальный фонд, финансирующий СМИ с целью обеспечения их независимости от переменчивого настроения доноров.
Но экономика грантов не должна быть по преимуществу государственной. Не должна, впрочем, и финансироваться по преимуществу из-за рубежа, как сегодня. Опора ее во всех странах — добрая воля и инициатива частных лиц.
— А что может подвигнуть благотворителей финансировать некрупные, то есть неимиджевые, программы? Например, создавать целевые капиталы не на президентскую бизнес-школу, а на больных детей?
— Бизнес и сейчас дает деньги отдельным семьям на лечение и делает это не по звонку из Кремля. Но то, что в законе нет побуждающих механизмов, то есть никаких льгот для бизнеса, это правда. Нынешний законопроект не предусматривает налоговых льгот для доноров. Средства, которые мы сегодня предполагаем собрать в эндаументы,— это деньги после уплаты налога на прибыль. Бизнес и так тратит деньги на благотворительность, а теперь ему предлагают вкладывать их и в эндаументы. Одно из двух — либо власть будет создавать целевые капиталы, используя административный ресурс, либо возникшие эндаументы не будут играть серьезной роли ни в экономике НПО, ни в социальном секторе.
Сегодня обе эти сферы в России испытывают огромную нехватку средств. Если ректора или руководителя благотворительной организации поставить перед выбором — вот тебе миллион, ты можешь вложить его в эндаумент и получать ежегодно 7-8% или вложить его в свои проекты сейчас, 95% предпочтут второе. И не потому, что не думают о будущем. Просто, кроме будущего, есть еще настоящее, и если сегодня деятельность остановится, нет смысла копить деньги на нее в будущем.
Проектируя любой институт, надо видеть не только его правовую форму, но и экономическое содержание, мотивы людей к вложению в него средств и потоки, которые через него пойдут. Плюс стоимость самого института. Ведь эндаументы предполагается создавать в виде отдельных организаций, а это влечет расходы на их содержание — средства, которые будут вычитаться из финансирования основной деятельности. При этом должны предусматриваться расходы еще на управление самим капиталом эндаумента. Ведь держать финансовых аналитиков и менеджеров портфеля ради нескольких операций в год нецелесообразно, значит, их надо нанимать на стороне.
По оценкам экспертов Высшей школы экономики, создаваемый механизм эндаументов получается слишком затратным, то есть не добавляет, а вычитает средства из существующего "благотворительного пула".
Хотим, чтобы эндаументы работали, надо создавать стимулы для инвестирования в них. Первый и главный — освобождение средств, направляемых в эндаументы, от налога на прибыль. Второй — моральные стимулы. Для предпринимателей они немаловажны. Национальный конкурс благотворительных проектов, например. Национальная премия за лучший проект поддержки образования, культуры, науки, медицины, массового спорта.
Для зарабатывающих организаций социальной сферы и науки есть еще один путь формирования эндаументов. Они должны получить возможность инвестировать в них собственные средства. В предложенной МЭРТом редакции закона эта возможность предусмотрена чисто формально. Дело в том, что эндаументы должны существовать отдельно от организаций, для поддержки которых они созданы. Я с трудом представляю, как государственная (да и негосударственная) научная или образовательная организация может направить часть своего дохода в капитал другой, неподконтрольной ей организации, пускай последняя и создана для обеспечения ее деятельности. Это явно нецелевое использование средств. Выход один — разрешить формирование эндаументов самими юридическими лицами--получателями средств.
— Вы говорите, что в существующем проекте закона об эндаументах нет ничего привлекательного для бизнеса. Значит ли это, что государство будет давить на благотворителей?
— Российский бизнес на девятнадцатом году своей жизни (если вести отсчет его легального существования с закона о кооперативах) выглядит гораздо более цивилизованно, чем, скажем, американский в последней трети XIX века. Проблема бизнеса — в огромных теневых платежах, которые он платит различным представителям власти и околовластных структур. Заниматься добровольной благотворительностью в таких условиях может только исключительно успешный бизнес, остальной, скажем так, при участии власти.
Мы предлагали создать стимулирующий механизм в мягкой форме. Например, печатать на сайте президента или правительства список программ на выбор, куда власть рекомендует вкладывать деньги. Но пока это не сделано.
— Почему список рекомендованных правительством "добрых дел" вы считаете побуждающим моментом, ведь благотворительностью в России занимаются из-под палки?
— Я бы не стал так говорить, скорее — по дружескому совету. Помните, "крестный отец" у Пьюзо давал добрые советы. Если не шутить, то практика властной продразверстки не приведет к хорошему результату. Вертикаль социальной ответственности так не сложишь. Сейчас бизнес относится к благотворительности как к оброку, пусть не слишком обременительному.
В то же время бизнес напуган, он сегодня боится и шагу ступить без предварительного согласования в администрации, так что добровольный выбор из широкого рекомендованного списка — хорошая переходная форма к свободной благотворительности.
— Закон об эндаументах вряд ли изменит это отношение.
— Изменит, но не сразу. В том виде, в котором существует сейчас законопроект, эндаументы не являются механизмами, действие которых приведет к коренному изменению мотивов участников рынка и соответствующему изменению денежных потоков. Это скорее апробация института, потоки останутся прежними.
Но я вижу одно важное последствие. Власть по-прежнему будет советовать бизнесу, ни во что другое я не верю. Но форма эндаументов, публичная и прозрачная, заставит нынешних участников этой игры с обеих сторон более тщательно отбирать проекты. Объемы отчислений бизнеса не возрастут, но реально благотворительных проектов, финансируемых бизнесом, станет больше.
"Можно уже начинать беспокоиться"
Зачем бизнесу нужен закон об эндаументах и что его не устраивает в этом проекте, корреспонденту "Власти" Анне Качуровской рассказал президент Российского союза промышленников и предпринимателей Александр Шохин.
— Законопроект не предусматривает никаких льгот для бизнесменов-благотворителей. Почему тогда о нем говорят как о большом достижении?
— Закон о фондах целевого капитала, безусловно, важен и нужен для бизнеса. В первую очередь, он демонстрирует добрые намерения власти по привлечению пожертвований со стороны предпринимательского сообщества на развитие организаций и учреждений социальной сферы, в том числе и тех, что обозначены в национальных проектах.
Закон и правда не предлагает никаких дополнительных стимулов для активизации подобного рода деятельности среди представителей бизнеса. И по-прежнему бизнесменам предлагается делать взносы из облагаемой налогом прибыли. По крайней мере организации, получившие право на соответствующие фонды, не будут облагаться налогом, как и доходы на их управление. По сути дела, законом убирается двойное и даже тройное налогообложение при передаче средств, таким образом, мы уравняли "в правах" эндаумент с единовременным пожертвованием.
— С принятием закона благотворительная деятельность бизнеса станет больше или закон носит имиджевый характер: мол, государство одобряет социальную ответственность?
— Скорее последнее. Но тем не менее принятие законов — дело благое, и бизнес его поддерживает. Поддерживает именно как первый шаг в верном направлении. И было бы неплохо уже в следующем году запустить несколько пилотных проектов. С одной стороны, это покажет возможности реального использования эндаументов, а с другой — очевидно продемонстрирует недостатки принятых законов не только на уровне дискуссий, но и на практике.
Так, например, закон об эндаументах не будет работать без закона об автономных учреждениях. Последний уже принят. Но в нем, как и в законе о фондах целевого капитала, слишком многое делегировано правительству, которое должно утвердить различные "порядки", "положения", "инструкции". Зная скорость согласования в правительстве, можно уже сейчас начинать беспокоиться, будут ли принятые законы иметь адекватные механизмы своей реализации.