Идя на новый фильм Константина Лопушанского, надо настроиться на серьезный лад. Да, это нелегко, когда рядом вам предлагают множество разнообразных и все более соблазнительных развлечений. А тут какие-то гадкие лебеди — в то время как гадостей вокруг и так более чем хватает. И пугают ужасами ближайшего будущего — городами-призраками, детьми-мутантами и таинственными пришельцами-"мокрецами".
Когда начала бродить в самиздате повесть братьев Стругацких, в моде во всем мире, не только у нас, был жанр антиутопии, то есть мрачный взгляд на будущее с его технологическими катастрофами. Но, как говорил Лев Толстой про Леонида Андреева, он пугает, а мне не страшно. Ведь дело происходило в 60-е годы, когда в обществе царил пионерский оптимизм и, вообще-то говоря, думалось, что XXI век никогда не наступит. Когда же он наступил, оказалось, что вчерашние пророчества давно воплотились в реальность и пугать уже, собственно, нечем и некого. "Гадкие лебеди" — одна из немногих вещей того периода, которая не просто отражает диссидентское сознание и содержит почти прямую критику советского общества, но таит в себе тот загадочный философский элемент, который с годами не стареет и не портится.
Вообще Стругацкие, сколько бы их ни ругали за часто допускаемую сюжетную прямолинейность, продолжают интриговать кинематографистов. Мало кто из писателей может похвастаться таким списком экранизаторов: к их романам приложили руку Андрей Тарковский ("Сталкер"), Александр Сокуров ("Дни затмения"), над второй (после неудачной работы Петера Флейшмана) экранизацией "Трудно быть богом" работает Алексей Герман, по Стругацким собирается снимать Федор Бондарчук. На этом фоне "Гадкие лебеди" Константина Лопушанского могли бы показаться данью моде, если бы не репутация питерского режиссера, который всегда упрямо шел своим путем независимо от конъюнктуры. Его звездным часом стал фильм "Письма мертвого человека", который сама жизнь смонтировала с катастрофой Чернобыля. Многие последующие работы Лопушанского выглядели как самоповторы, но в них крепла и развивалась эстетика режиссера, которая в "Гадких лебедях" выглядит законченной, если не законсервированной. Город N с интернатом для особо одаренных детей на грани безумия монохромен и пронизан "инфракрасным" освещением, он утопает в дожде, тумане, измороси всемирного потопа. Музыка Андрея Сигле (он же — продюсер картины) придает атмосфере еще большую интенсивность.
Вопрос только в одном. В свое время "серьезное кино" было модным и престижным, сегодня оно тонет в каскаде комиксов и аттракционов. Долетят ли "Гадкие лебеди" до зрителей даже под патронатом Фонда Горбачева и Международного Зеленого Креста — вопрос из разряда философских.