В свое время Михаил Ходорковский сходил в Кремль и предложил президенту Путину схему того, как остаться у власти после 2008 года.
Он предлагал преобразовать президентскую республику в парламентскую и стать во главе правящей партии. Сам факт предложения был воспринят как наглость, а вкупе с желанием Ходорковского получить парламентское большинство истолкован как попытка переворота. Автора посадили, однако идея была включена в шорт-лист сценариев "после 2008 года".
В свое время Михаил Ходорковский хотел объединить "ЮКОССибнефть" с "Шевроном". Несмотря на высокую капитализацию "Шеврона", концентрация акций российской компании в одних руках давала возможность Ходорковскому и Абрамовичу получить де-факто контрольный пакет "Шеврона". Вообще, пользуясь этой концентрацией как финансовым рычагом, наши олигархи получали доступ к контролю над крупнейшими компаниями мира с их распыленным акционерным капиталом.
Идея вывести ЮКОС за границы России и из-под контроля Кремля так испугала этот Кремль, что Ходорковский оказался в Краснокаменске. Однако контуры этой идеи легко различить в любимом проекте президента Путина — проекте получения "Газпромом" доли в западных трубопроводах с последующим превращением "Газпрома" в транснациональную монополию, возможный глава которой будет не подвластен мелким российским политическим бурям. Например, фобиям потенциального преемника, который может посчитать, что благодарность — это такая собачья болезнь.
Сейчас образовались еще два кандидата на роль транснациональных, но верных Кремлю корпораций. Я имею в виду заявление Евгения Швидлера о намерении Романа Абрамовича создать российскую стальную монополию и разговоры об объединении алюминиевого королевства Виктора Вексельберга с алюминиевой империей Олега Дерипаски.
Покамест, конечно, это только заявления, да и истолковать их можно по-разному. В конце концов как владелец "Сибнефти" и совладелец "Русала" Роман Абрамович был игроком премьер-лиги. Его возвращение в российский бизнес в качестве миноритария Evraz Group явно не соответствует его масштабу. Все равно что Марадона, играющий за "Крылья Советов". Отсюда и заявление, что "Крылья Советов" — это лишь база для создания российского сталелитейного "Челси".
К тому же ни НЛМК Владимира Лисина, ни "Металлоинвест" Алишера Усманова пока, похоже, не получали сколько-нибудь серьезных предложений от новоявленного претендента на металлургическую корону. Понятно также, что нынче не начало 90-х и даром ничего забрать не удастся — лишь за деньги, приличествующие капитализации.
Понятно также, что Кремлю все равно, как внутри страны выглядит та или иная отрасль. Какая разница, как овцы стоят в загоне, по две или по три в ряд: количество шерсти, состригаемой с них, от этого не меняется.
Однако вот что важно. Тезис о конкурентных преимуществах подобного гиганта несколько сомнителен: динозавры хорошо не управляются. Другое дело — внешнеполитические бонусы, которые Кремль извлечет при объединении покорного металлургического монстра с западной сталелитейной компанией. Тут будет действовать закон, так и не опробованный Ходорковским при несостоявшемся слиянии "ЮКОССибнефти" и "Шеврона". Чем больше российская компания — тем большую долю она получит в транснациональном гиганте.
То же — и при объединении алюминщиков. Внутри России Кремлю все равно, существуют "Русал" или СУАЛ вместе или порознь. Степень их покорности не меняется от того, являются ли они суммой, или слагаемыми. Но если алюминиевая российская компания выходит на внешний рынок, тогда степень покорности Кремлю получившегося транснационального гиганта находится в прямой пропорции к доле российского капитала.
Когда-то Владимир Ленин написал работу о том, что империализм — это последняя стадия капитализма. И что вслед за концентрацией капитала в одной монополии неизбежен переход этой монополии в руки коммунистов. Коммунистическое государство умерло, но его защитники — с чистыми руками, холодной головой и горячим сердцем — еще на посту.