музей экзотика
Президент Французской Республики Жак Ширак и генеральный секретарь ООН Кофи Аннан торжественно открыли в Париже Музей набережной Бранли, посвященный творчеству внеевропейских цивилизаций или, как сказали бы в неполиткорректные времена, примитивных народов. На этот, по сути, единственный национальный проект времен президентства Ширака было затрачено €233 млн. Из Парижа — СУРИЯ Ъ-САДЕКОВА.
За ходом строительства музея президент Пятой республики следил едва ли с меньшим вниманием, чем за уровнем безработицы, волнениями в предместьях, ситуацией на Корсике... Регулярные сообщения о ходе строительства музея погружали в детские воспоминания о строительстве БАМа или газопровода Уренгой--Помары--Ужгород. Проект музея Жак Ширак начал реализовывать практически с первого дня переезда в Елисейский дворец, как говорят злые языки, мечтая переплюнуть Жоржа Помпиду, благодаря которому в Париже появился знаменитый Музей современного искусства.
Под занавес противоречивого правления Жака Ширака нации с помпой представили музей XXI века. Его официальное наименование — Музей набережной Бранли — созвучно расположенному неподалеку Музею Орсэ. Но главное, такое название позволило избежать любых ассоциаций с его содержимым, для которого еще не придумали правильного слова. Искусствоведы и музейщики по старинке называют Бранли музеем примитивных искусств, что совсем не соответствует его идее как музея политкорректности. Сам Ширак дал ему более длинное определение: "Инструмент мира, который повсюду несет гуманистическое послание уважения к разнообразию и диалогу культур".
Первоначально идея появления этой институции на свет не имела политической подоплеки. Господин Ширак, как известно, большой поклонник искусств. В начале 90-х годов, еще будучи мэром Парижа, он проводил каникулы на любимом курорте французской элиты — острове Святого Маврикия, где познакомился с галеристом-интеллектуалом Жаком Кершашем. Тезка будущего президента сумел убедить Ширака в необходимости открытия в Лувре восьмого отдела, посвященного примитивным искусствам. В отличие от хранителей Лувра господин Кершаш полагает, что эти искусства должны стоять на равных с памятниками Древнего Египта и шедеврами греческой и римской культур. Воплощая в жизнь желания друга-галериста, Ширак пошел еще дальше: он решил создать мощный музейный центр, который представит творчество всех внеевропейских цивилизаций. И хотя подобный проект не вызвал энтузиазма ни у одного из специалистов, Жак Ширак страстно принялся за реализацию столь заманчивой идеи.
Мода на африканские ритуальные маски, фигурки индейских божков пришла во Францию в начале прошлого столетия. Тогда же появились первые торговцы "искусством негров", а главными его пропагандистами стали авангардисты — Матисс, Пикассо, Модильяни... Вместе с их картинами салоны богатых интеллектуалов заполнили примитивные ритуальные предметы и мелкие бытовые вещицы. В начале 30-х годов на восточной окраине Парижа построили здание в стиле ар-деко, там расположили Музей колониального искусства, который после войны деликатно переименовали в Музей искусства Африки и Океании. Теперь его коллекция и часть (самая ценная) собрания этнографического Музея человека, несмотря на бурные протесты хранителей обоих музеев, предстанут как единое целое.
Несмотря на то что произведения мастеров Черного континента вдохновляли многих художников, а мода на них не проходила, как бы на протяжении истекшего столетия ни менялись вкусы и течения художественной мысли, искусство Африки оставалось категорией этнографической. Тем не менее в 1986 году в буржуазном шестнадцатом округе столицы возле сверхреспектабельной авеню Виктора Гюго открылся миниатюрный Музей Даппера, посвященный исключительно творчеству африканского континента. В 2000 году, против воли музейных хранителей, в Лувре все-таки появился зал, посвященный примитивным искусствам. Здесь представлено 120 произведений народов Америки, Азии, Океании и Африки.
Среди ученых развернулась бурная дискуссия, которая продолжается по сей день: можно ли этнографию причислить к разряду искусства или она должна остаться областью науки. Знаменитый ученый Клод Леви-Стросс в последнем номере "Журнала искусства и культуры" выступил с пространной статьей на эту тему. Внятного ответа читатели от академика так и не получили, зато там четко прослеживалась задача подвести мощную теоретическую базу, которая оправдывала бы затраченные на мегапроект €233 млн: "Надо признать, что ни одна цивилизация не способна постигнуть саму себя, если она не может сравнить себя с другими".
Отныне нам ничто не угрожает в познании самих себя. В самом бурном туристическом центре Парижа, в двух шагах от Эйфелевой башни, где туристов рвет на части толпа африканцев, предлагающих незамысловатые сувениры, открылся музей, построенный классиком французской архитектуры Жаном Нувелем. Сам архитектор был немало удивлен, когда узнал, что его проект выиграл конкурс. Ведь он не разделяет ни политических, ни эстетических взглядов главного заказчика проекта.
Как всегда, Нувель попал в десятку: простое решение, никаких этнографических мотивов. Задача перед архитектором стояла трудная: вписать в сложившуюся историческую среду здание, которое должно оставаться парижским по духу, но передавать смысл хранящейся в нем коллекции. По словам архитектора, искусство незападных цивилизаций до сих пор полно загадок, именно эту таинственность он хотел сохранить при создании музея. И легко справился с задачей — Музей Бранли первое парижское здание с "невидимым" фасадом, который целиком скрыт за вертикальным садом (проект Патрика Блана) и производит нарочитое впечатление некоторой недостроенности. Музей утопает в настоящем лесу — 800 квадратных метров занято 15 тысячами растений 150 видов из разных стран вплоть до Китая. По мнению архитектора, это и есть реальная среда обитания предметов, выставленных в залах. Он убежден, что экспонаты этого музея нельзя рассматривать как традиционные предметы искусства — они остаются объектами религиозного назначения. Жан Нувель признается, что "западное здание" он никогда бы подобным образом не построил. Музей Бранли лишен привычной для европейцев логики, как и те цивилизации, чью культуру здание призвано хранить. На сегодня Нувель единственный архитектор, который может похвастаться, что в Париже стоят три его музейных здания: Институт арабского мира, Фонд современного искусства Картье и вот теперь Музей набережной Бранли.
Сценография экспозиции совершенно нова. В музее нет отдельных залов. Культуры разных стран и континентов плавно переходят друг в друга, границы размыты. Таким образом хранители решили показать единство и неразрывность мировой культуры. Делать настенные фрески были приглашены австралийские аборигены, занавеси — японский дизайнер Иссеи Мияке. Пояснительные тексты играют в этом музее роль ничуть не меньшую, чем сами предметы искусства. Постоянная экспозиция насчитывает 3500 предметов. В запасниках будет храниться 300 000 произведений искусства. Несмотря на то что музей принял часть одного из самых богатых этнографических собраний мира, принадлежащих Музею человека, государство выделило €22 млн, чтобы дополнительно приобрести 8000 предметов, среди которых и женская статуэтка из центральной Мексики, ставшая символом музея.
Музей еще толком не открылся, а первые плоды его существования уже материализовались. 17 и 18 июня в парижском Друо прошли торги искусства Африки и Океании. Были побиты все мыслимые рекорды в этой области: восемь статуэток из собрания бывшего администратора колоний превысили €1 млн, а ритуальная маска народности фанг ушла за €5,9 млн. Даже критики проекта, которых немало (несмотря на все политкорректные заявления, саму идею музея, отделяющего искусство европейской цивилизации от всех прочих, некоторые воспринимают как "расистскую"), не могут не признать его роль в популяризации искусства народов "набережной Бранли".