Вчера президент России Владимир Путин прилетел в Венгрию, откуда сегодня днем улетит в Чехию. Специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ следует вместе с господином Путиным по местам боевой славы советских войск.
Президент Венгрии Ласло Шойом ждал Владимира Путина у входа в резиденцию. Ждать ему пришлось довольно долго. У ограды машину российского президента встретили три лошади, которые и проводили ее к дверям резиденции. Лошади со всадниками двигались прогулочным шагом метрах в двух от машины, и со стороны казалось, что автомобиль господина Путина запряжен ими. Рядом с каждой из четырех дверей машины шли, касаясь их кончиками пальцев, четыре человека в штатском с предупредительно расстегнутыми на все пуговицы пиджаками.
Возможно, по этой причине господин Путин выглядел крайне беззаботным. Выйдя из машины, он принял конный парад, с искренним любопытством всматриваясь в лошадиные морды. Лошади отвечали ему взаимностью. Мимо него прошли и пехотинцы, не вызвавшие, впрочем, никакого энтузиазма у президента России.
Через пару минут два президента с балкона резиденции уже любовались видом на Будапешт, что еще через несколько минут дало им возможность говорить журналистам о том, что на переговорах, представляющих взаимный интерес, был обсужден широкий круг вопросов внутренней и внешней политики, а также межгосударственного сотрудничества.
Дальше было интересно. Господин Шойом, пообещав и впредь ухаживать за захоронениями советских воинов на территории Венгрии (надо было добавить: и охранять памятники этим воинам), сказал, что он понимает разницу между дружескими чувствами, которые он испытывает к советскому народу, и чувствами, которые он же испытывает к российскому народу. Он мог сказать: к советскому руководству. Но он сказал: к народу. Он сказал то, что хотел сказать.
Господин Шойом до сих пор рассматривает, таким образом, советский народ как полноценную историческую общность. Для него это понятие по известным причинам вечно живое. И он сказал об этих причинах. Вспомнив про революцию 1956 года, он заявил, что исключает возможность придания празднованию юбилея этого события антироссийского звучания. Это прозвучало как гарантия того, что антисоветское звучание будет обеспечено.
Господин Путин должен был прокомментировать сказанное. По нему было видно, что его не придется упрашивать это сделать. Президент России сказал, что "в прошлом было немало проблем, в том числе и события 56-го года", но "в 1992 году президент Ельцин дал оценку этим событиям и осудил политику советского руководства". Таким образом, господин Путин попытался поправить господина Шойома, который, не имея по протоколу возможности повторить свои слова, слушал президента России с хмурым видом.
— Конечно,— продолжил господин Путин,— современная Россия — не СССР. Но все мы в душе чувствуем какую-то моральную ответственность.
Он предложил коллеге думать, впрочем, не об этом, а о том, что "Россия практически открыла свои рынки для венгерской сельскохозяйственной продукции". Очевидно, по его мнению, это может служить Венгрии неплохим утешением за события 1956 года.
Визит только начат, отметил господин Путин, но атмосфера доброжелательности уже налицо, и выразил надежду, что в такой же атмосфере он и закончится. Фраза эта, на мой взгляд, прозвучала не случайно. Господину Путину предстояла пресс-конференция, насчет которой было известно, что президента России будут атаковать выкриками с мест, а не только культурными вопросами от микрофонов. Возможно, само известие о таком намерении, прозвучавшее из уст венгерских коллег, было элементом психической атаки на сплоченную российскую делегацию. Если это так, то господин Путин хотел дать понять: давайте расстанемся друзьями.
В здании венгерского парламента прошли переговоры в узком и расширенном составе. Журналисты ждали пресс-конференцию в соседнем зале, куда было завели прямую трансляцию с переговоров в расширенном составе. Это было очень предупредительно с венгерской стороны. Я подумал, что приятно работать в такой демократичной обстановке. Господин Путин говорил о том, как он рассчитывает на Венгрию в трудной для России ситуации, когда после февральских морозов "погибли треть озимых, виноградники на юге России". Венгерские журналисты оживились и старались не пропустить ни слова.
В прямом эфире прозвучали слова премьер-министра Венгрии Ференца Дьюрчаня:
— Я не буду вдаваться в политическую оценку, которую мы только что дали с президентом России, но все-таки скажу...
После паузы экран плазменного монитора погас, а переводчик за кадром торжествующим голосом сказал: "Все!"
Оставалось надеяться на пресс-конференцию. Я рассчитывал, что там все-таки прозвучит пара политических оценок.
Эти ожидания оправдались. Премьер-министр Венгрии, довольно молодой человек (в отличие от президента этой страны), не стал дожидаться выкриков с мест.
— После 2002 года,— сказал он,— недоверие между Россией и Венгрией сменилось сотрудничеством, которое переросло в партнерство. Тем, что это случилось, мы обязаны господину Путину.
Рядом со мной сидел венгерский журналист, который как раз собрался, кажется, что-то выкрикнуть с места. Но тут премьер-министр решил ответить, видимо, на то, что он собирался выкрикнуть:
— Мы закрыли прошлое. В моральном смысле оно закрылось тем, что нам возвращаются наши книги из Шарошпатакской библиотеки. Это сравнимо с тем, как много лет назад нам вернули наши знамена и наши флаги (гимн и герб у страны к этому времени уже был.— А. К.).
Премьер-министр признался, что очень хочет, чтобы в Венгрию с юга поступал российский газ и чтобы страна стала европейским центром его распределения.
Этого, надо понимать, хотела бы не только Венгрия.
— Венгрия ошиблась,— продолжил премьер-министр,— когда в начале 90-х годов из политических и идеологических соображений ушла с продовольственного рынка России. Слава богу, в прошлом году нам удалось изменить эту ситуацию. Теперь мы хотим снести все на пути нашего сотрудничества! Больше культурных и экономических связей! Меньше идеологии!
Премьер-министр Венгрии был воодушевлен и говорил лозунгами.
Господин Путин тоже не был разочарован. Он рассказал, что в связи с тем, что рассматривается вопрос о продолжении газопровода "Голубой поток" до южной и Центральной Европы, в связи с этим может и в самом деле возрасти роль Венгрии, которая способна в ближайшее время превратиться в крупнейший энергетический европейский центр.
Венгерские журналисты стали многозначительно переглядываться.
Мимоходом господин Путин заметил, что Россия не заинтересована в том, чтобы сельскохозяйственные земли Венгрии переводились в охотхозяйства. Это добавило многозначительности во взгляды венгерских журналистов.
Господин Путин высказался и насчет книг из библиотеки. Официальная церемония их возвращения состоится сегодня утром в Национальном музее Венгрии.
— Это было трудно и по юридическим, и по политико-экономическим соображениям,— добавил президент России.
Отвечая на вопросы российского журналиста, господин Путин говорил, что современная Россия не несет ответственности за те решения, которые Борис Ельцин осудил еще в 1992 году. Он порадовался, что венгерское руководство не использует эту проблему "для накачивания своих внутриполитических мышц".
Венгерский премьер-министр добавил, что он и господин Путин родились после второй мировой войны (в отличие, видимо, от венгерского президента).
— Давайте скажем откровенно: Венгрия объявила войну СССР,— произнес он.— Венгрия никогда не говорила, что у нее есть там дела. Ей нечего было там делать. Вы должны понять, что нынешняя Россия не в ответе за все,— убеждал он одну из телекамер, которая и вела, очевидно, прямую трансляцию на Венгрию.— И мы тоже не можем тянуть на своем горбу то, что сделала та Венгрия. Есть какая-то моральная ответственность, но она не должна связывать нас по рукам и ногам.
Корреспондент агентства Reuters спросил господина Путина про Иран. Президент России сказал, что "мы — оптимисты и считаем, что мы можем договориться с нашими иранскими переговорщиками по вопросу возвращения Ирана в дополнительный протокол и о создании СП по обогащению урана". Более того, господин Путин добавил, что если все пойдет хорошо, то этот проект может стать пилотным, а в результате в России могут быть созданы и более масштабные центры по обогащению урана и переработке отработавшего ядерного топлива. Продукцией этих центров в состоянии воспользоваться все заинтересованные страны Европы.
Впрочем, судя по тому, как складывается пилотный проект, шансов у его старшего брата не очень много.
Венгерский журналист, переполненный эмоциями по поводу перспектив превращения своей страны не только в энергетический центр Европы, но и в центр распределения продукции из Азии, которая может поступать через транспортную систему России, спросил, способна ли помешать этому эмоциональность.
— Я боюсь, что я отвечу так, как вы спросили,— сказал господин Путин.— Давайте вы спросите так, чтобы я понял, я вам верну шайбу.
Тогда венгерский журналист без обиняков спросил, какой элемент может помешать превращению Венгрии в такой сказочный перевалочный пункт.
— Доверие,— немедленно ответил господин Путин.— Этот элемент — доверие и стабильность. Но у нас есть основания полагать, что наши отношения носят стабильный характер.
После пресс-конференции венгерские журналисты выглядели смущенными. Они не хотели признаваться себе, как захватили их все эти перспективы.
— Все-таки странно,— сказал мне один из них, корреспондент второго канала венгерского телевидения,— у нас через два месяца парламентские выборы, все может поменяться. А господин Путин так откровенно ставит на нынешнего премьер-министра. О какой стабильности он говорит?
Риск, конечно, есть.