Вот уже несколько дней моя дочь Варя подолгу играет одна. Эти одинокие игры — "сепарация", если пользоваться терминологией детских психологов, расставание, взросление, постепенное ослабление зависимости ребенка от родителей. Раньше я бы обязательно подошел к Варе, спросил бы, что она тут делает, и постарался бы научить девочку чему-нибудь полезному. Но теперь я только заглядываю в Варину комнату и не вхожу внутрь. Помогать Варе сепарироваться советовала нам доктор, утверждая, будто постоянное шмыгание носом — это в Варином случае не насморк, а нервный тик. Доктор говорила, будто Варя шмыгает носом именно потому, что не по возрасту сильно зависит от нас, слишком сильно любима, контролируема и опекаема.
Варя сидит одна за столом и пишет книгу. Эта книга по мотивам фильма "Хроники Нарнии" состоит из десятка листков in octavo, скрепленных вместе, и пишется почему-то справа налево, как Тора или Коран. На обложке Варя старательно рисует льва и солнце, причем так, что лев и солнце совершенно не отличаются друг от друга.
Доктор говорит, будто нервные тики — наиболее распространенное расстройство у современных детей. Особенно часто у детей бывают нервные тики, если родители успешны, много работают, редко бывают дома, а вернувшись домой, принимаются баловать ребенка или усиленно ребенка воспитывать, так или иначе не замечая, что ребенок повзрослел. Послушавшись доктора, мы стали замечать Варино взросление, тики почти сразу пошли на убыль, но замечать взросление дочери оказалось довольно грустно.
Я заглядываю в Варину комнату. Варя сидит за столом и рисует одна уже минут сорок. На первой странице книги Варя рисует фонарь, девочку и фавна. И пишет: "Люси подошла к фонару и фстретилась с Тумнусом". Я смотрю из-за двери на Варину работу и думаю, что "Хроники Нарнии" — очень подходящая для процесса сепарации сказка. В этой сказке маленькие дети ведут себя совсем как взрослые, или просто я напрасно считаю маленьких детей столь уж беспомощными. Варя переворачивает страницу, рисует шкаф и пишет: "Волшэбный шкаф зокрылся". Потом Варя рисует красивую женщину в красивых санках и пишет: "Снежная колдуня". Потом рисует льва и пишет "Аслан возвращаеца". Потом рисует фавна в клетке. Фавн похож на Ходорковского. Под картинкой надпись: "Тумнуса поймали". Дальше картинка совсем трагическая: поверженный, жалкий, некрасивый, мертвый лев, над львом — торжествующие чудища и надпись: "Аслан умир".
Когда мы беседовали с доктором про навязчивое Варино носовое шмыгание, доктор нашла в наших методах воспитания девочки целую кучу ошибок. Во-первых, доктор говорит, что нельзя кормить ребенка и одновременно рассказывать ребенку сказки или читать книжку. От этого, говорит доктор, ребенок заменяет вкус еды вкусом рассказываемых сказок. Грубо говоря, не отличает колбасу от апельсина, воспринимает то, что ему говорят, а не то, что чувствует сам. Ребенок растерян и реагирует на собственную растерянность нервными тиками. Послушав доктора, мы перестали рассказывать Варе сказки за обедом.
Во-вторых, говорит доктор, играя с ребенком, не следует разыгрывать для ребенка спектакль. Не стоит, то есть, мне демонстрировать Варе вереницу похождений плюшевого дракона Стича, если Варя не принимает участия в игре, а только смотрит на мою игру со стороны и смеется. Я прекратил развлекать Варю своими "one dragon show". Стич стал скучнее и рассудительнее, но зато в его похождениях теперь принимает участие Варя или какая-нибудь анимируемая Варей игрушка.
В-третьих, говорит доктор, нельзя укладывать Варю спать. То есть можно почитать девочке на ночь, можно поцеловать ее и пожелать спокойной ночи, но нельзя сидеть над Вариной постелью каждый вечер до тех пор, пока девочка не уснет. Варя уже не младенец, она должна учиться быть в одиночестве, самостоятельно входить в бессознательные бездны сна, самостоятельно возвращаться обратно, а мы как-то забыли, когда минуло Варино младенчество, отменить укладывания.
Труднее всего было, конечно, отучить Варю от укладываний. Варя внимательно выслушала, что вот она уже взрослая, а взрослые люди не укладывают друг друга спать. Выслушала и сказала:
— Я согласна с вами. Но только наполовину.
— Что значит наполовину, Варенька? На какую такую половину?
Девочка нарисовала пальцем на стене воображаемый круг. Круг был настолько велик, насколько Варе хватило руки. Потом Варя разделила воображаемый круг напополам воображаемым диаметром, ткнула пальцем в воображаемую левую половинку круга и сказала:
— Вот на эту половину я с вами не согласна.
Тем не менее с того памятного разговора Варя засыпает сама. Удивительным образом, как только мы отменили сказки за обедом, как только мы стали вовлекать Варю в игры, а не развлекать Варю играми, как только мы перестали укладывать девочку спать, нервные тики прекратились или почти прекратились. Кроме того, девочка в несколько дней заметно повзрослела. Даже внешне. У нее изменились привычки, она почти перестала капризничать. Еще она заявила дедушке, занимающемуся у нас домашним Вариным образованием, что к буквам и цифрам относится одинаково, но любит складывать буквы в слова, а цифры складывать не любит, потому что непонятно, во что они складываются.
— То есть мы будем писать,— сказала Варя.— А про арифметику пока даже не говори мне.
Еще Варя подолгу стала играть одна. Я заглядываю в Варину комнату и смотрю, как девочка дорисовывает свою книгу по мотивам "Хроник Нарнии". На предпоследнем листочке опять нарисован фавн в клетке, а возле клетки — девочка. Надпись гласит: "Люси ношла Тумнуса". На последней странице девочка и фавн пляшут, взявшись за руки, и написано "Люси и Тумнус пляшут".
Закончив книгу, Варя оборачивается и видит в дверях меня:
— О, папа, я написала книгу, хочешь почитать?
— Хочу,— я беру книгу и читаю.
— Ты читаешь мою книгу взаправду,— говорит девочка и счастливо смеется.
— Конечно взаправду, Варенька. Как же еще можно читать книгу?
— Я думала, ты будешь читать ее понарошку.