В Москве очень быстро воспринимают самые модные тренды. Не беда, что никто из городского правительства не может ответить на вопрос, почему на улицах круглый год грязь; не беда, что милиции граждане боятся больше, чем членов ОПГ; не беда, что порядок регистрации в городе сложнее, чем в фашистской Германии с 1939 по 1945 год; не проблема, что людей, не нравящихся правительству убеждений, на митинги и шествия просто не выпускают, зато мы побороли теперь главную городскую беду — безудержную алкоголизацию населения после 23 часов и до 8.
Значит, днем нам нельзя пить пиво на улицах. Иначе ваш городской патруль станет богаче еще по сотке с носа. Ладно, проехали. Вечером теперь нам нельзя пить ничего крепче 15 градусов. В этот наборчик попадают не только водка, виски односолодовое и купажированное, коньяк, но также арманьяк, кальвадос, самбука, граппа, аперитивы типа мартини и кампари, ром кубинский и пуэрто-риканский.
Все то, что, конечно же, пьет простой городской работяга и после этого срывает ночную смену, ну, скажем, на заводе "Москвич", который городские власти почему-то не могут запустить последние лет десять. Знаю почему: им мешает поголовная алкоголизация населения самбукой и ромом Havana Club после 23 часов и до 8 утра.
Все перемены в алкогольной политике в России носят исторический характер и выглядят символами эпохи. До сих пор живо поколение, которое в условиях государственной монополии на водку отмеряло исторические вехи от цены три двенадцать за бутылку до трех шестидесяти двух и от трех шестидесяти двух до четырех семидесяти. И только с начала 1992 года, когда Ельцин отпустил цены в том числе и на спирт, все перестали думать о том, сколько стоит бутылка, потому что появилась масса других занятий, например работать и зарабатывать. А потом пить Campari и закусывать его апельсином. Ни того ни другого в водочной стране раньше и не было.
И потом уже, когда безответственные телевизионщики стали очень строгими и ответственными, а газеты наконец перестали врать и гнать порнуху с чернухой, когда в быт вернулось понятие "чекист", когда нам говорили "что-то у вас тут мало свободы и попахивает СССР", мы вели сомневающегося к светлым вратам ближайшего киоска — и говорили, показывая на ряды всевозможных бутылок, сияющих под софитами круглые сутки: "А у вас — у вас разве возможна такая степень свободы?" И сомневающиеся, как правило, уже уехавшие по программистской или еврейской линии, говорили: "Ну да, конечно, вы правы. Это свобода".
Совок пришел за тобой, любитель салата "Столичный" и кинофильма "С легким паром", теперь ты ни за что не пропьешь последние детские игрушки, купив бутылку виски McCallan за 135 000 рублей. Спи спокойно — ты думал, что если "этим прищемят хвост", будет только хорошо, но обычно за "этими" щемят хвост и тебе.
Хотели покончить с наследием Ельцина — надо было сразу после его отставки ввести талоны. А так, как-то стыдливо получилось.