У моей дочери Вари качается первый молочный зуб. Я, конечно, знал, что у детей около пяти лет начинают выпадать молочные зубы, но как-то забыл предупредить Варю об этом, и девочка расстроилась.
Дело было довольно поздним вечером. Я пришел домой, а Варя лежала уже в постели, выкупанная, одетая в пижаму и благоухающая шампунем "Кря-кря", который я нарочно покупаю, поскольку мы с Варей в одинаковой степени являемся поклонниками этого карамельного запаха.
Обычно перед сном в постели Варя грызет огурец или морковку и слушает, как мама, дедушка или кто подвернется под руку читает ей про мышонка Пика. Обычно укладывание проходит счастливо или, во всяком случае, трогательно. Но только не на этот раз.
Когда я вошел в спальню, чтобы поцеловать девочку на ночь, Варя держала в левой руке морковку, в правой руке огурец, но ни огурец, ни морковка не приносили радости. Варя по очереди облизывала то один овощ, то другой, не решалась укусить, а из глаз у нее текли крупные слезы.
— Что случилось, Варенька? — спросил я, подумав, что Варя, вероятно, поссорилась с мамой или с дедушкой.
— У меня шатается зуб! — сказала Варя с таким лично в мой адрес укором, будто это я придумал, что у пятилетних детей выпадают зубы.
— Это же хорошо, Варька,— я попытался обернуть трагедию в шутку.
— Не смейся, папа,— девочка была серьезна.
— Почему? — я попытался погладить Варю по голове, но девочка решительно отодвинула мою руку.
— Я не хочу, чтобы у меня качались и выпадали зубы.
— Это ж, Варь, ничего страшного. У тебя выпадут старые молочные зубы, а на их месте вырастут новые, постоянные и красивые.
Варя ненадолго задумалась. Она вообще-то любит всякую касающуюся ее лично красоту и всякий раз утром и вечером, почистив зубы, нарочно обходит всех домашних, чтобы каждому улыбнуться и чтобы каждый человек в доме мог оценить белизну ее улыбки. Теоретически ради красоты Варя может пойти на серьезные лишения, но только не на этот раз. На этот раз девочка только еще горше заплакала, когда я посулил ей красоту постоянных зубов.
— Я ничего этого не хочу!
— Чего ты не хочешь?
— Ничего этого! Я не хочу, чтобы выпадали молочные зубы! Я не хочу, чтобы вырастали постоянные. Потому что...
— Брось ты, Варь,— увещевал я, не понимая еще всей глубины переживаний.— Ты представляешь, у тебя будут меняться зубы, как у акулы, и мы с тобой будем играть, что ты маленький акуленок.
— Не хочу быть акуленком! — Варя сделала мхатовскую буквально паузу, в паузе лизнула огурец и уронила слезу.— Дело в том, папа, что у детей качаются и выпадают молочные зубы оттого, что дети взрослеют. И постоянные зубы у детей растут от взросления. А я не хочу взрослеть.
Честно говоря, я был поражен этой Вариной мыслью, во-первых, и во-вторых, был поражен весьма уместным употреблением выражения "дело в том". Однако же продолжал придуриваться и неестественно бодриться, вместо того чтобы вместе с дочкой переживать быстротечность времени, неминуемость старости и что-нибудь еще такое драматическое, от чего качаются и выпадают молочные зубы. Я сказал:
— Напрасно ты не хочешь взрослеть. Взрослеть довольно интересно.
— Ничего интересного,— вздохнула Варя.— Когда человек взрослеет, его сначала заставляют учиться в школе, и у него по четвергам четыре спецхимии, как у Васи (имелся в виду старший брат). Потом,— продолжала Варя,— человека заставляют работать, как тебя и маму, до ночи и даже вместо зоопарка. А потом у человека начинает болеть сердце, как у дедушки. И никто не играет с детьми, когда они взрослеют, а я хочу всегда играть.
Я присел к Варе на кровать. Мы обнялись. Явился потешный плюшевый дракон Стич. Обыкновенно он отвлекает Варю от мрачных мыслей, но на этот раз Стич тоже взгрустнул и был принят в наше объятие третьим. Минуты через две из кухни пришла моя жена, намеревавшаяся читать Варе на ночь, и спросила, почему мы тут сидим обнявшись и с трагическим выражением лиц лижем огурец. Мы ответили, что не хотим взрослеть. Не хотим, чтобы у нас по четвергам было четыре спецхимии. Не хотим работать до ночи. Не хотим, чтобы болело сердце. Хотим же, наоборот, как в фильме про Питера Пэна, взрослыми никогда не становиться, искать сокровища, летать без помощи самолетов и дружить с феей Динь-Дилинь.
— Кстати, о феях,— жена моя, тоже не оценив поначалу всей глубины наших переживаний, попыталась, в свою очередь, перевести дело в шутку.— Когда зуб выпадет, Варенька, можно будет на ночь положить зуб под подушку, а ночью фея зуб заберет и вместо зуба положит подарок. Хочешь?
— Не хочу! — Варя была серьезна.— Это мой зуб, поэтому я не положу его под подушку ни для какой феи, а положу в коробочку и буду там хранить.
— Но вместо зуба фея ведь приносит подарок,— жена моя попыталась подкупить Варю вторично.— Вот у друга твоего Вовы все зубы уже выпали и выросли новые. И знаешь сколько он получил подарков?
— Тридцать два,— сказала Варя, не задумываясь.
— Откуда ты знаешь? — мы с женой опешили от того, что пятилетняя наша дочь знает, сколько у человека зубов.
— Из рекламы.— Варя пожала плечами.— Есть такая зубная паста, и еще есть машина "Ниссан-превосходя-ожидания". А подарки мне покупают мама и папа в магазине, и не надо мне никаких подарков ни от какой феи.
Последующий час, пока жена моя читала Варе на ночь книжку, а я переживал быстротечность времени один на кухне за бокалом вина, Варя методично расшатывала зуб. Говорила, что шатать зуб немного больно. Но все равно расшатывала, смиряясь с неизбежностью.