Всенародно избранный Гарри
Выходит шестая книга о Гарри Поттере
Прочитала Анна Наринская
Моя одиннадцатилетняя дочь Соня прочла нового Гарри Поттера, которого мне выдали в редакции. Она читала без перерывов на сон и еду. В какой-то момент выгнала меня из комнаты. "Выйди, пожалуйста,— попросила она,— и закрой за собой дверь. Понимаешь, я как раз сейчас читаю про поцелуи".
А ведь читая недавно тургеневскую "Первую любовь", где и поцелуи, и страсти роковые, и измены, она меня никуда не отсылала. Видимо, поттеровские поцелуи действуют на Соню особым образом. Потому, думаю, что они имеют к ней непосредственное отношение. Хогвартс ведь, хоть и волшебная, но все-таки школа, и подростковый флирт там проходит по тем же сценариям, что и в Сониной московской или в какой-нибудь пекинской. Мои одноклассники, к примеру, читали писателя Анатолия Алексина. Школьная любовь была его темой. Раскрывал он ее всегда по одной схеме: некрасивая, но хорошая девчонка влюблена в главного красавца в классе, тот сначала на нее внимания не обращает и хочет добиться расположения блондинки-задаваки. Но потом понимает, что, собственно, не во внешности дело. Моя лучшая школьная подруга как-то призналась мне по секрету, что последнее утверждение вызывает у нее сильные сомнения.
В последнем "Поттере" Госпожа Роулинг уделяет школьным отношениям, в том числе и любовным, больше внимания, чем в предыдущих томах. Оно и понятно — главным героям уже шестнадцать. Ее описания выглядят вполне достоверно: Гарри Поттер западает исключительно на хорошеньких. Прибавьте к этой правде жизни летающие метлы, гномов, великанов, василисков, фениксов, гигантских пауков и борьбу с мировым злом — и небывалые рекорды Поттера по продаваемости в секунду не покажутся такими уж поразительными. Описание сложных школьных взаимоотношений, внедренное в не менее сложную волшебную вселенную, складывающуюся в совсем отдельный мир, вполне сравнимый по самодостаточности с хрестоматийной фолкнеровской Йокнапатофой, дало невиданный доселе результат. Изменило повсеместное отношение к детской литературе как к вымирающему жанру и породило тьмы подражателей.
Меня это радует. То есть, собственно, радует меня вот что: успех первого "Гарри Поттера" доказал непредсказуемость, или, во всяком случае, неполную предсказуемость, массового выбора. Ведь если верить, скажем, западным аналогам господина Глеба Павловского или даже ему самому, заставить массы что-нибудь выбрать можно единственным способом: посадить в замкнутое пространство несколько мужчин (причем не все они должны быть лысыми), и они, исходя из тонкого знания "толпы", придумают, что этой "толпе" нужно. В общем, разработают проектик.
У Джоан Роулинг, когда она писала свою первую книгу, никаких продюсеров правда не было. Она не проводила никаких соцопросов, не использовала схем и не собиралась никем манипулировать. А поскольку тогда она была еще никем, ею тоже никто не манипулировал. Интересно, кстати, как с этим обстоит дело сейчас, ведь ресурс "Гарри Поттера" как не только маркетингового, но и электорального инструмента нельзя переоценить.
В общем, успех "Гарри Поттера" внушает мне надежду. На то, в частности, что люди все еще способны сделать собственный выбор. Кстати, эта надежда касается не только книг.