В Инженерном замке открылась выставка "Ремесло и мода в Венеции в XIII-XVIII веках". Проект, подготовленный по инициативе и на средства Ассоциации мастеров обувного дела Бренты — ведущего экспортера итальянской обуви — для Музея Коррер еще в 1988 году, уже показали в Берлине, Нью-Йорке, Лондоне и Пекине. Рассказывает АННА ТОЛСТОВА.
Венеция без стекла, карнавальных масок и почти без великой живописи: сам Пьетро Лонги со своими портретами и галантными сценами взят в витрины в качестве иллюстрации к историям про шелк или башмаки. Куратор выставки Доретта Дованцо Поли, один из лучших специалистов по старинному итальянскому текстилю, утверждает, что разделение искусств на большие и малые вообще глубоко искусственно: "Картина и пуговица здесь вещи одинаковой ценности". И то правда: взять хотя бы рокайльную пуговку из нежно-розовой тафты с вышитым на ней разноцветным шелком букетиком роз. В своем роде шедевр. Или пуговицу просветительскую — с крохотным гербарием под стеклышком. Или алую шапочку дожа из семьи Мочениго, над которой повешен портрет дожа Леонардо Лоредана, — он изображен точно в такой же. Или туфельки куртизанки на платформе высотой 50 см. Официальная резолюция запрещала подошвы выше 9 см (считалось, что дамы из-за высоких каблуков чаще падают, а от этого случаются выкидыши), но на то она и куртизанка, чтобы плевать на все резолюции. Штуки бархата и кружев, камзолы и треуголки вперемежку с книгами образцов, наборами коклюшек, сапожными колодками и даже иллюстрированным справочником по гусеницам-шелкопрядам. Словом, роскошь, от которой кружится голова. Впрочем, речь идет о той эпохе, когда мода была рабыней человека, а не наоборот. Венецианским портным, например, по цеховому уставу было строго запрещено навязывать заказчику новые фасоны, так что модник сам диктовал, что ему нужно пошить.
Выставка, задуманная — чего греха таить — с рекламной целью, переросла в проект научно-исследовательский и дизайнерский одновременно и рекламирует не столько итальянскую обувь, сколько хороший вкус — не только в моде, но и в науке и кураторском деле. Дизайн на высоте: изначально экспозицию делали для площади Сан-Марко перед Музеем Коррер, где в старину на праздник Вознесения проходили традиционные ярмарки, поэтому и витрины придумали стилизовать под ярмарочные лавки с картины Габриэле Белла. Каждая лавка — от какого-то цеха: сапожников, портных, ткачей, красильщиков и тех, для кого по-русски и названия-то нет. Так что посетители с удовольствием пробираются из одного выставочного ларька в другой в тесноте и приятной полутьме, наслаждаясь полным погружением в историческую атмосферу, и даже не задумываются, что минимальное освещение сделано совсем не для развлечения, а для сохранности чувствительных к свету тканей. Однако за этой занятной экспозиционной игрой скрывается огромная научная работа: вдоль и поперек изучены цеховые уставы, судебные дела и мемуары, прочитаны все энциклопедии мод и ремесел, чтобы из всего этого составилась не просто нарядная, но достоверная картина. Чтобы, ткнув пальцем в любое полотно Тициана или Тьеполо, можно было сказать, отчего у красавицы такой каблук и чем это кавалер чешет в своем парике. Чтобы за каждым мотком ниток ощущалась живая история. Наверное, сам великий Карло Гинзбург, глава итальянской школы исторической антропологии, остался бы доволен.
Хронологический охват — с XIII по XVIII век — не случаен: от зарождения цехов до их упразднения после падения Венецианской республики под натиском Наполеона. Акцент на цеховой истории вызван не только исследовательскими интересами. В сущности, в этом заложен и главный идеологический посыл: законодательницей моды Венецию сделали не только деньги и выгодное положение царицы морей, но и высокий профессионализм ее ремесленников. Читай — старинные цеховые правила, к которым обувщики Бренты возводят свою корпоративную этику. Умная и тонкая выставка заставляет в это поверить.