|
Братья-раскольники |
 |
Горе от ума
Вопреки расхожему мнению, первым прорубателем "окна в Европу" был отнюдь не Петр I, а его отец Алексей Михайлович. Дело в том, что после того, как в 1654 году к России была присоединена Украина, москвичам пришлось столкнуться с почти незнакомой им западной цивилизацией. В отличие от Москвы в Киеве была академия, многие преподаватели которой получили образование в европейских университетах. Поэтому Малороссия всегда выступала в роли посредника между Россией и Европой.
 |
| Царь Алексей Михайлович мечтал на старости лет занять трон византийского императора, а потому заранее решил перекроить русскую церковную жизнь на греческий манер |
 |
| Исполняя царскую волю, патриарх Никон начал исправлять богослужебные книги, но его противники решили, что патриархом руководит не царь, а дьявол |
Нужно сказать, что идею освобождения Константинополя активно поддерживали приезжавшие в Москву восточные патриархи и их представители. Дело в том, что начиная с IV века во главе христианской церкви стояло пять патриархов, которых называли вселенскими: Римский, Антиохийский, Александрийский, Иерусалимский и Константинопольский. А после раскола, в результате которого церковь разделилась на католическую и православную, вселенских патриархов стало четыре. Формально они олицетворяли высший авторитет в церковных делах, однако реально не обладали ни политическим влиянием, ни материальными средствами. В XVII веке одним из основных источников доходов вселенских патриархов были подарки московского царя. Стоит ли удивляться, что патриархи и их посланцы просто не могли не поддакивать Алексею Михайловичу. Да и ведя свои игры с турецкими чиновниками было очень удобно ссылаться на Москву.
 |
В своих мемуарах Павел Алеппский, сопровождавший Антиохийского патриарха Макария во время его поездки в Москву, рассказывает, что во время официального приема Алексей Михайлович сказал, что надеется увидеть четырех восточных патриархов, служащих в Софии Константинопольской (в тот момент она уже была перестроена в мечеть), а русского патриарха — пятым. Этот же мемуарист описывает и встречу царя с греческими купцами, во время которой Алексей Михайлович спросил у них: "'Желаете ли, чтобы я освободил вас от неволи?' Они поклонились и ответили: 'Как нам не хотеть этого?' Царь продолжал: 'Когда вернетесь в свою страну, просите своих архиереев, священников и монахов молиться за меня и просить Бога; по их молитвам мой меч может рассечь шею моих врагов'. Потом, проливая обильные слезы, он сказал вельможам своего царства: 'Мое сердце сокрушается о порабощении этих бедных людей, которые находятся во власти врагов веры. Бог... взыщет с меня за них в день суда, ибо, имея возможность освободить их, я пренебрегаю этим'. И прибавил: 'Не знаю, сколько еще времени будет продолжаться это мучительное положение дел. Я принял на себя обязательство, что, если Богу будет угодно, я принесу в жертву свое войско, казну и даже кровь свою для их избавления'".
Москвичи воспринимали идею войны с турками куда более прохладно, чем греки. Романтические взгляды царя их не особенно вдохновляли.
Кто испортил обряды?
 |
| Никон любил эффектные жесты и если уж считал икону никуда не годной, то разбивал ее об пол на глазах у шокированной публики |
Чтобы разобраться, чем русские обряды отличаются от греческих, в Яссы, где находилась резиденция патриарха Макария, снарядили целую экспедицию, которую возглавил троицкий монах Арсений Суханов. Если верить отчету, который Арсений составил, вернувшись в Москву, его деятельность свелась к четырем диспутам, в которых он отстаивал мнение, что греки русским не указ. Это утверждение Арсений мотивировал тем, что в России православие — господствующая концессия, в то время как подчиняющиеся турецкому султану греки вынуждены пользоваться богослужебными книгами, напечатанными в католических типографиях. Во время одной из дискуссий Арсений взял в руки греческую книгу и, указывая на текст, заявил: "Вы говорите, что ваши греческие книги правят в Венеции и в аглицкой земле ваши же православные греки. А вот эта книга отпечатана в Венеции, а в ней напечатана самая главная римская ересь... В наших книгах ереси нет. Государь царь у нас православный, ереси никакой не любит. Книги правят у нас люди избранные, и беспрестанно над тем сидят. А над теми людьми надзирают, по государеву указу, митрополит и архимандриты и протопопы, кому государь укажет. И о всяком деле докладывают государю и патриарху".
При чтении отчета Арсения Суханова, может показаться, что москвичи раз и навсегда сформулировали свое отношение к греческой традиции. Однако спустя совсем немного времени, после того, как патриарший престол занял Никон, все переменилось.
Исправление книг
 |
| Для того чтобы заставить Соловецкий монастырь принять исправленные книги, потребовались войска, несколько лет осады и большое число жертв с обеих сторон |
Арсения Суханова вновь отправили в экспедицию, на этот раз — за старинными греческими книгами, которыми могли бы пользоваться русские справщики. Монах привез 498 греческих книг, а еще 2672 старинные славянские книги собрали по российским монастырям. Весной 1655 года Никон созвал собор, который должен был сравнивать привезенные Арсением Сухановым греческие книги со славянскими. Впоследствии во всех официальных историях раскола будет говориться про то, что славянские книги и обряды были исправлены по старинным греческим и славянским рукописям. Однако на самом деле все происходило несколько иначе. Дело в том, что среди рукописей, привезенных Арсением Сухановым (все они сохранились до наших дней), богослужебных рукописей было ничтожно мало, и что-либо править по ним было просто невозможно. Да и не было тогда в Москве достаточно сильной команды редакторов, способных выполнить эту требующую высочайшей квалификации работу.
 |
| После Петра I старообрядцы за определенную сумму имели возможность не только сохранять бороды, но и строить фабрики |
Появление книг с большим количеством необъяснимых изменений, естественно, вызывало раздражение. Да и редакторы, услугами которых пользовался Никон, доверия не вызывали. Но сильнее всего скомпрометировал идею исправления книг Арсений Грек, который был одной из ключевых фигур при редактировании книг. Биография его вполне достойна пера Александра Дюма.
 |
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
"Пишешься Великим Государем..."
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Успехи Московской патриархии в борьбе за мир произвели такое впечатление на старообрядцев, что они изъявили готовность объединиться с никонианами по крайней мере в этом вопросе |
Ставший патриархом в 47 лет, Никон был человеком весьма энергичным. Целью, которую он поставил перед собой всходя на патриарший престол, было подчинение светской власти церковному авторитету. Пользуясь тем, что Алексей Михайлович хотел видеть патриархом именно его, Никон сначала отказывался, а затем потребовал, чтобы царь, духовенство и бояре поклялись ему в верности. "Если обещаетесь,— говорил он, обращаясь к боярам и царю,— слушать меня во всем, что буду возвещать вам о догматах Божиих и правилах, если дадите мне устроить церковь, то я по вашему желанию и прошению не стану более отрекаться от великого архиерейства".
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| В начале XX века о самосожжениях старообрядцев в скитах остались лишь воспоминания, и староверы стали открывать монастыри и скиты на вполне законных основаниях |
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Митрополит Никодим был человеком широких взглядов и не обращал особого внимания на отличия в обрядах и цвете кожи |
Никон был человеком царя, и все его влияние основывалось исключительно на царском доверии. Конфликт с Алексеем Михайловичем лишал Никона всего. О том, что надо предпринять нечто экстраординарное, Никон понял летом 1658 года, когда царский посланник заявил патриарху: "Царское величество на тебя гневен... Ты пренебрег царское величество и пишешься Великим Государем, а у нас один Великий Государь — царь. И ныне царское величество повелел сказать тебе, чтобы впредь ты не писался и не назывался Великим Государем". Будучи человеком действия, Никон объявил, что он больше не будет патриархом, и ушел в Воскресенский монастырь. Алексей Михайлович не стал просить своего любимца вернуться.
Любопытно, что, отойдя от дел, Никон продолжал страстно интересоваться вопросами церковно-государственных отношений, но исправлением книг, которое потомки называли его именем, не интересовался вовсе.
Раскол
Оппозиция Никону была всеобщей. Бояре не любили его за борьбу с уложением 1649 года, а подавляющее большинство священнослужителей не понимало, кому нужны отредактированные тексты, и не хотело учиться служить по-новому. На распространение протестных настроений повлияла и склонность патриарха отправлять своих противников в ссылку. Поскольку сосланные имели все возможности для агитации против реформ, число противников росло как на дрожжах. Никон отлучал от церкви своих противников, а те в свою очередь отлучали от церкви Никона, называя его еретиком и предтечей Антихриста.
Предотвратить раскол, а заодно и осудить Никона, в услугах которого Алексей Михайлович больше не нуждался, должен был церковный собор, который созвали в конце апреля 1666 года. Собор был детищем Алексея Михайловича, решившего продолжить дело исправления книг уже без Никона. Результат был известен еще до открытия собора. Он должен был не столько что-либо решить, сколько утвердить своим авторитетом проводимые реформы.
Работа собора открылась выступлением самого царя. Соборно осудив старые обряды, Алексей Михайлович не успокоился и на следующий год созвал еще один собор, в работе которого участвовали восточные патриархи. В конце концов старые обряды были прокляты главами всех православных церквей, что сделало раскол неминуемым. Свое влияние на развитие событий оказало и то, что собор проходил в 1666 году от Рождества Христова. Хотя общепринятым тогда был счет времени от сотворения мира, летоисчисление от Рождества Христова иногда использовалось и то, что старые обряды были прокляты в году, связанном с числом Антихриста, произвело впечатление на многих. Возникшее оппозиционное движение просто не могло не видеть в борьбе со старыми обрядами начало эпохи Антихриста.
Деньги в обмен на свободу
Первое поколение старообрядцев не пыталось каким-либо образом официально оформиться, поскольку со дня на день ожидало конца света. Но время шло, и приходилось задумываться о том, как продолжать жить в мире, где, по их мнению, царствовал Антихрист. Поскольку единой старообрядческой организации никогда не было, оппозиция очень быстро распалась на бесчисленное количество группировок. Это движение было весьма многочисленным, и правительство так и не смогло его подавить. Таким образом, в России появилась идеология, к которой могли присоединяться все, кого не удовлетворяла официальная церковность или же государственная власть.
Наиболее сознательными противниками реформ были священники, в то время как многие миряне не особенно задумывались над тем, к какой ветви русской церкви они принадлежат. К тому же первое время старообрядчество не имело правового статуса, и государство видело в них лишь своих противников. Все изменил Петр I, позволивший старообрядцам на законных основаниях служить по старым книгам при том условии, что они будут платить в два раза большие налоги. О налоге на бороду, за сохранение которой старообрядцам приходилось выкладывать весьма приличную сумму, знают все. Но оказалось, что за деньги можно приобрести и религиозную свободу.
В результате старообрядцы поняли, что основой сохранения старой веры является успешная экономическая деятельность. В Карелии, Сибири и других малоосвоенных местах старообрядческие общины получали относительную религиозную свободу в обмен на освоение новых территорий и строительство заводов. Так, например, А. Д. Меншиков, занимавшийся организацией Повенецких металлургических заводов, дал Выговскому старообрядческому общежитию обширные права как в религиозной жизни, так и в хозяйственной. Платой за это была помощь в организации добычи руды.
В XVIII веке при старообрядческих общинах возникают крупные промышленные предприятия. Благодаря тому что все работавшие на них были членами одной религиозной общины, здесь куда проще решались вопросы трудовой дисциплины и организации быта работников. К старообрядцам принадлежала также существенная часть купцов.
Обратный ход
Государство, видя в старообрядцах оппозиционную силу, по мере сил боролось с последователями старой веры. И участвовали в этой борьбе не только полемисты, но и войска. Однако постепенно становилось понятно, что силой присоединить старообрядцев невозможно. В 1800 году для привлечения старообрядцев к "господствующей" (как они ее называли) церкви было учреждено единоверие. Единоверцам разрешалось придерживаться дониконовских книг и обрядов при условии, что они будут подчиняться Синоду. Однако массового перехода в единоверие так и не произошло. Дело в том, что старообрядцы не забыли, что дониконовские обряды были прокляты в 1666-1667 годах, и не без иронии спрашивали, как же никониане могли забыть о своих собственных проклятиях. А официально отменить клятвы, наложенные собором, в котором принимали участие вселенские патриархи, Синод не решался. Споры о том, можно ли отменить решения соборов о старых обрядах, шли более 150 лет. Лишь на соборе, состоявшемся в 1971 году, эти клятвы были официально отменены. Впрочем, сделано это было отнюдь не для того, чтобы переманить старообрядцев в единоверие, которого, кстати сказать, к тому моменту уже и не было.
Решение о снятии клятв было принято на волне экуменического движения, поклонником которого был инициировавший это решение митрополит Никодим (Ротов). Правда, старообрядцы не изъявили желания воссоединиться с Московской патриархией. Куда больший интерес у них вызывало совместное участие в борьбе за мир. Конечно же, в мероприятиях подобного рода представители старообрядцев участвовали и раньше, поскольку в СССР это было условием легального существования религиозных организаций. Но в начале 70-х, когда благодаря энергии митрополита Никодима (Ротова) Московская патриархия научилась, играя на своих внешнеполитических выступлениях, добиваться от государства заметных уступок, у старообрядческих организаций возникло естественное желание бороться за мир вместе с никонианами.
А идущие долгие годы разговоры об объединении, очевидно, навсегда останутся только разговорами.
АЛЕКСАНДР МАЛАХОВ
|