О том, как крупные компании страхуют свои риски по системе D&O, корреспонденту Ъ НАДЕЖДЕ ПОМЕРАНЦЕВОЙ рассказал член совета директоров НК ЛУКОЙЛ СЕРГЕЙ МИХАЙЛОВ.
— Насколько полис D&O необходим для управленцев компании?— Страхование по системе D&O является стандартной практикой во всех международных компаниях. На Западе такой полис есть практически у всех управленцев. Страхуется ответственность топ-менеджмента, должностных лиц перед акционерами, сотрудниками, любыми третьими лицами. Акционер, вложив свои деньги в капитал компании, обладает возможностью влиять на политику компании. И если директор компании принимает неверное с точки зрения акционера решение, владелец компании может подать в суд на этого директора.
— Находясь в совете директоров НК ЛУКОЙЛ, вы принимали какие-либо решения, которые могли бы привести к искам со стороны акционеров?
— Топ-менеджеры и члены совета директоров — разные люди, наделенные не пересекающимися друг с другом функциями. Я не являюсь топ-менеджером компании. Топ-менеджер несет риск административно-кадровый. В случае принятия или совершения ошибочных для компании действий он может быть депремирован или уволен. Член совета директоров — это скорее фигура публичная, и у него есть риск быть не избранным на следующий срок из-за неквалифицированных действий.
— Как давно вы застрахованы и почему, на ваш взгляд, компания решила застраховать именно вас?
— По полису застрахован не только я, но и все члены совета директоров ЛУКОЙЛа. В совете я уже второй год. Поэтому я застрахован уже в течение двух лет.
— Были ли выплаты по полису в вашей компании?
-- Лично я не знаю таких случаев.
— А что вы знаете о возможностях, предоставляемых полисом?
— Я не помню перечня всех застрахованных рисков наизусть, но они все касаются случаев, когда я, как член совета директоров, могу совершить ошибочное действие, принять неверное управленческое решение. Например, решение, связанное с крупными сделками или привлечением нового инвестора. Полис срочный, сроком на один год, и возобновляется по мере переизбрания членов совета директоров.
— Приведите примеры того, как работает полис D&O.
— Например, один из директоров компании делает публичное заявление относительно ее деятельности и это приводит к снижению котировок акций этой компании. Если такое заявление с точки зрения акционеров было ошибочным, неверным, вводящим в заблуждение, они могут обратиться с судебным иском и потребовать компенсировать им понесенные финансовые потери. Кроме того, если среди акционеров разных уровней есть конфликт и в связи с этим наблюдаются трения между членами совета директоров, тогда риски недовольства акционеров очевидны. Потому как каждый из членов совета директоров начинает отстаивать свою позицию.
— Какова сумма страхового покрытия по вашему полису?
— Сумму страхового покрытия я точно назвать не могу — это что-то около $30 млн. Страховая сумма зависит от многих факторов: от самой компании, от оценки потенциальных рисков и так далее.
— Помогает ли вам в работе тот факт, что вы застрахованы?
-- Я думаю, что помогает. Это по меньшей мере выглядит процедурно правильно.
— Как проходила сама процедура страхования?
— Насколько я знаю, процесс подготовки полиса достаточно длительный. Ведь страховая компания, беря на себя ответственность, стремится оценить степень риска. А для этого она должна получить большое количество информации о деятельности компании, ее внутренней структуре, структуре акционерного капитала, ее директорах и должностных лицах.
— Вам выдали полис на руки?
— Нет, конечно. Это не индивидуальный полис. Это полис, который в соответствии с решением акционеров компании приобретается компанией, он остается у компании.
— Кто из ваших западных партнеров имеет такой полис?
— Марк Мебиус, который также является членом совета директоров ЛУКОЙЛа и попутно генеральным директором компании Templeton Asset Management Ltd. И Ричард Мацке — член совета директоров ЛУКОЙЛа и вице-председатель совета директоров компании Chevron Corporation.
— Можно ли назвать страховку D&O популярной среди российских управленцев?
— Я думаю, что этот вид страхования скорее необходимый, чем популярный. Мы же страхуем свою ответственность при вождении автомобиля. Вы знаете, что сегодня это делать обязательно. А управление крупной компанией — процесс куда более сложный. И у нас нет другого способа застраховать деятельность людей, которым доверено управлять компанией, кроме как через D&O.
— Однако на российском рынке до сих пор не было ни одного прецедента по страховой выплате...
— В России, пожалуй, да. Но нужно отметить, что полисы D&O есть пока лишь у немногих российских компаний. Кроме того, отечественная практика такого страхования насчитывает лишь два-три года. Между тем, особенно в Соединенных Штатах, выплат по таким полисам немало. И без полиса D&O просто нельзя работать на международном рынке, нельзя стать компанией, акции которой продаются на авторитетных биржах.
— Как вы считаете, учитывая ситуацию с ЮКОСом, у которого тоже есть полис D&O, работает ли подобный вид страхования в нашей стране?
— Такой вид страхования, скорее всего, нужен для директоров, принимавших решения, которые протоколировались, а после этого с компанией случилось нечто. Но тут, на мой взгляд, директора вели себя в рамках этих решений нормально. ЮКОС — особый случай. Тут и говорить нечего.