прием
Вчера президент России Владимир Путин провел заседание Госсовета, посвященное административной реформе. Губернаторы ехали в Кремль с разным настроением. Специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ утверждает, что преобладало апокалиптическое. Губернаторы считали этот день решающим и ехали писать заявления об увольнении.
В гардеробе губернатор Нижегородской области Геннадий Ходырев рассказывал о ходе административной реформы:
— То я знал одного министра, а теперь у них куча всяких служб! Министерство делится на какие-то ветви. Одна из ветвей — здравоохранение. И тоже делится на ветви! Одна занимается лекарствами, другая оборудованием, третья лицензированием... И со всеми приходится разговаривать! Надо объяснять им все...
— Так раньше, значит, лучше было?— Так ведь не понять! Новое — это хорошо забытое старое. Назначения губернаторов не было, что ли? Бориса Немцова губернатором Нижегородской области тоже назначили, и прямо по этой схеме! Законодательное собрание собиралось, базарило целый день... Решало! Решило...
— Сегодняшний Госсовет для вас имеет значение? — спросил я.— Сегодняшний день — решающий! — с непонятным торжеством сказал губернатор.— После сегодняшнего дня определимся.
— Будете ли писать заявление об увольнении?— Да. Без этого ведь нас не переназначат,— признался губернатор.
— А вы слышали, что как будто бы есть уже список из 12 губернаторов, которые заранее написали заявления?
Действительно, с утра все только и говорили про этот список.— Слышал,— осторожно сказал Геннадий Ходырев.— Но все равно, мне кажется, президент сам решать будет.
— А с кого начнет, как считаете?— Так, может, по алфавиту пойдет? — неуверенно предположил он.
— Но вы-то сами готовы написать? — спросил я.
— Да все готовы,— пожал плечами губернатор.— А что такого? Насильно мил не будешь.
Губернатор Республики Алтай Михаил Лапшин покорил меня своей готовностью сотрудничать с прессой. Он попросил меня подержать свою папку с документами, достал из нее фотографии, на которых были изображены результаты землетрясения на его территории и ликвидации его последствий. И то и другое впечатляло.
— Будете ли вы обращаться к президенту с просьбой о переназначении? — спросил я и его.
— Буду,— сказал он.— Но не сразу.— А когда? Можно ведь и опоздать. Говорят, некоторые ваши коллеги уже написали.
— Это наши передовики,— с гордостью сказал Михаил Лапшин.— Я первым точно не буду. Уступлю дорогу молодым.
— Но, наверное, хочется ведь еще поработать?— А что? — подозрительно спросил он.
— Ну, силы-то у вас, наверное, есть,— сказал я.
— Силы?! — прорвало Михаила Лапшина.— Силы-то есть! Вы знаете что?! Мои деды-кержаки женщин любили беспощадно до ста лет! Вот какие силы у меня!
Наверху, в Георгиевском зале, губернаторы наскоро закусывали перед тем, как зайти в Александровский, где обычно проходят заседания Госсовета.
Вошел губернатор Алтайского края актер Михаил Евдокимов.— Где Новый год будете встречать, Михаил Сергеевич? — спросили его.
— В деревне, на санях. В общем, все как обычно...— пробормотал актер.
Я не верил.
— А что с переназначением? Будете писать заявление? Или есть какое-то особое мнение?
— Нет! — заразительно рассмеялся губернатор Евдокимов.— Я думаю, большинство, как и я, согласно со всем.
Пока я обдумывал эту фразу, он произнес следующую:— Мы выйдем обязательно из положения.
— Зачем вам выходить из положения? — спросил я.— Вас ведь недавно выбрали. Работали бы себе спокойно.
— Спокойно не получится,— признался Михаил Евдокимов.— Я вот все думаю: надо работать мне, конечно. Я же не попал на эту должность с мыслью сделать народу плохо. Я хочу сделать хорошо.
— А вы вообще-то как, освоились на новой должности?— Честно говоря, стесняюсь еще,— развел руками Михаил Евдокимов, точь-в-точь так, как в своем знаменитом монологе о бане.— Дак ведь люди, которые не стесняются, страшноваты мне.
— Так что же, не обращались с просьбой переназначить вас?— А к кому надо обращаться? — озабоченно спросил актер.
— К президенту.
— К президенту? О! Нет, пока не обращался. К такому человеку!
Похоже, с актера взятки были гладки. Не так уж прост хотел оказаться.
— А если попросят?
— Попросят — напишем! Какие проблемы? Я рассуждаю об этом с позиций гражданина.
— То есть?— То есть не стремлюсь занять кресло.
— А как оцениваете шансы все-таки занять?
— 50 на 50,— с неожиданным страданием в голосе произнес губернатор.
— Почему?
— Потому что все может быть.
В Георгиевский зал вошел мэр Москвы Юрий Лужков.
— Вы будете писать заявление? — спросил я и у него.
В этот день других вопросов губернаторам не задавали.
— Нет,— твердо сказал он.
— То есть как? — удивился я.— А все уже, кажется, пишут.
— А я не буду.
— А как же вас тогда переназначат?
— А никак,— сказал московский мэр.
Мне импонировало его отчаяние.
— Может, не стоит спешить с такими решениями? — сказал я.
— Ну, я объясню,— вздохнул Юрий Лужков.— Нет в законе слова "переназначение". Так что это просто рекомендация.
По крайней мере, стало ясно, что есть такая рекомендация.— Ничего не знаю. Ничего писать не буду,— угрюмо сказал мне губернатор Дальневосточного края Сергей Дарькин, запивая чаем стылый пирожок с капустой.
Он вел себя как на допросе у следователя.— А рекомендации? С ними что делать?
— Сейчас, на заседании, нам все скажут. Вот это и будут рекомендации.
— То есть как скажут, так и сделаете?
— Конечно.
Что-то негромко обсуждали, стоя дружным кружком, губернатор Самарской области Константин Титов, губернатор Петербурга Валентина Матвиенко и губернатор Красноярского края Александр Хлопонин.
— Вы тоже заранее согласны написать заявления об уходе?— Согласны-согласны,— поспешно произнес господин Титов.— Пусть нам только форму заявления дадут.
— По-моему, форму в соседнем зале дают. У вас там как раз заседание.Господин Титов благодарно кивнул.
— Подождите-подождите! — заволновалась госпожа Матвиенко.— Давайте все-таки подождем конца заседания!
То есть у нее была еще надежда на то, что ей не придется ничего пока писать.— Да шутим мы, Валентина Ивановна,— сказал Константин Титов, с некоторой тревогой посмотрев на меня: действительно ли шучу?
Я подтвердил.Лицо Валентины Ивановны прояснилось.
— Может, у вас еще какие-то вопросы есть? — приветливо спросила она тогда.
Других не было.
Наибольший ажиотаж в Георгиевском зале вызвал своим появлением губернатор Краснодарского края Александр Ткачев. К нему бросилось несколько десятков журналистов. Окружив модного губернатора, они все вдруг замолчали, а потом один попросил его подвести итоги года (похоже, неожиданно для себя). Губернатор кратко подвел (все у него хорошо) и пошел ко входу в Александровский зал.
— А вы как относитесь к идее заявления по собственному желанию? — догнал я его.
— Не, не буду,— беспечно сказал губернатор.Это был второй после Юрия Лужкова человек, который на моих глазах отказался заигрывать с властью.
— А почему?— А я думаю, никто давить не будет,— пожал плечами Александр Ткачев.
То есть он показал себя в результате просто более информированным человеком.
Владимир Путин в коротком вступительном слове сказал, что в результате административной реформы надо сделать так, чтобы главы субъектов федерации могли оказывать прямое влияние на формирование бюджета.
— И при этом надо сделать все еще и так, чтобы вам не сидеть каждый день в Совете федерации,— добавил президент.
Оба замечания были многозначительными. После первого и правда могло показаться, что президент решил вернуться к прежнему принципу формирования верхней палаты парламента, в начале его первого президентского срока состоявшего из глав субъектов федерации и спикеров региональных парламентов.
После второго замечания президента вообще было уже непонятно, что и думать обо всем этом.
Докладов на Госсовете не было. Была дискуссия.Губернатор Орловской области Егор Строев высказал первое дискуссионное мнение:
— Все последние годы страна, которая стояла на коленях, если не ползала, набирает силу.
Осталось, по его словам, справиться, по сути, только с одной проблемой.— Или решим, что делать с таким количеством чиновников, или эта амеба скоро окутает нас,— заявил он.
Губернатор Орловской области Егор Строев привык обо всем договариваться с одним человеком
Фото: ИЛЬЯ ПИТАЛЕВ, Коммерсантъ
Он рассуждал в Александровском зале примерно теми же словами, что и господин Лапшин в фойе. Только примеры у них были разные.
— В Министерстве по природным ресурсам одни зверей охраняют, другие — сосну, третьи еще куда-то пошли... Всю жизнь был один человек, и с ним всегда можно было договориться! — с досадой воскликнул господин Строев.
Он боится, что тех времен уже не вернуть.— Власть должна действовать не в форме капель дождя,— наморщив лоб, по бумажке прочитал господин Строев,— который покрывает всю площадь, а в форме станового хребта, который собирает всех.
Захотелось узнать фамилию спичрайтера господина Строева — на будущее, когда понадобится сказать что-нибудь такое, что запомнится всем и не будет значить ничего.
Наконец Егор Строев заговорил о главном:— Недавно вышла книжка умных людей, которые проводили круглый стол и пришли к выводу, что все губернаторы — антирыночники. Но если других монголов нет, то давайте с этими работать!
Влияние неизвестного спичрайтера на господина Строева, таким образом, не ослабевало.
— А если кажется, что нет достойной смены руководителям регионов и городов, то давайте вспомним, что в старое время школа резерва была,— продолжил, уже не заглядывая в бумажку, то есть от себя, Егор Строев.
Он, наверное, постеснялся сказать, какого резерва. А мне стесняться нечего: партийного.
— Почти все сидящие в этом зале вышли из этой школы,— добавил Егор Строев, оглядев коллег.
Затем он остановился на проблеме монетизации льгот:— Вы, Владимир Владимирович, сказали, что в результате реальные выплаты увеличатся в шесть раз. Раньше нам и во сне такое не могло присниться. В шесть! Я понимаю, вы это делаете, чтобы не оступиться на этом скользком пути... И правильно. Я прошу только об одном: не надо отменять льготы для инвесторов! И нужно оживить строительство в регионах. Мы с акасакалами... или с саксаулами, не знаю, как правильно... разговаривали уже об этом, они поддерживают.
Егору Строеву пора было остановиться. Надо понимать, что любой человек, выступая столько времени перед президентом страны, просто не в состоянии сохранять первоначальную ясность мысли.
На трибуне Егора Строева сменил президент Татарстана Минтимер Шаймиев. Он тоже критиковал чиновников:
— Их стало больше, мы говорим об этом, караван как шел, так и идет, а мы на фоне каравана и так понятно кто или такими кажемся.
Он имел в виду лающих собак.Потом Минтимер Шаймиев перешел к реформированию Совета федерации.
— Надо уходить от полусмешанного состава,— сказал он.— Это нас не украшает никого! Вернуть губернаторов! И работать по Конституции!
Вот и оказалось, что до сих пор работали иначе.— И никакой лишней нагрузки на губернаторов не будет! Кто боится работать в Совете федерации? Покажите! Обязательному рассмотрению в Совете федерации подлежит бюджет... а также вопросы войны и мира. Для этого не надо собираться два раза в месяц. Сейчас все остальные вопросы Совет федерации рассматривает только потому, что ему нужна какая-нибудь работа!
Впрочем, если такой принцип формирования верхней палаты кого-нибудь не устроит, то у Минтимера Шаймиева есть еще один:
— Если так не хотите, то можно, например, так...Он начал объяснять, как, но не договорил и внезапно остановился:
— Могу еще что-нибудь предложить, но предложений и так уже слишком много!
Впрочем, ни с того ни с сего Минтимер Шаймиев предложил очень конкретную вещь: ввести дифференцированный налог на нефть (сейчас он единый).
Владимир Путин просто ухватился за это предложение:— Абсолютно правильно... Ну конечно!
Больше и в самом деле ухватиться было не за что.
Затем пришла очередь губернатора Кемеровской области Амана Тулеева.
Он рассказал, что его шахтеры в этом году добыли 150 миллионов тонн угля, "а СМИ это событие зажали".
— Я передал вам кусок угля, Владимир Владимирович, через секретариат,— недобро сказал господин Тулеев.— Вам нельзя, оказывается, просто взять и принести.
Губернатор вскользь затронул проблему административной реформы.— Если человек десять идиотов на реформу посадят,— и он почему-то показал рукой на коллег, сидящих за длинным столом,— то они все завалят. И вот с тоской иногда думаешь: с кем ты будешь все это делать?!
Господин Путин ничего не ответил.Затем Аман Тулеев перешел к вопросам стратегического планирования отношений со странами СНГ.
— Эту кухню я лично прошел, весь этот оранжевый экстремизм. У нас в Кузбассе 15 лет назад было рабочее движение. Забастовки... Я лично знал и руководителей этого движения, и где они проходили подготовку: в "Солидарности" польской. В Кузбассе 40 тысяч украинцев, причем не каких попало, а западных. В День шахтера вообще многие с Украины приезжают, родственники, друзья, обнимаемся, пьем вместе. Так что события на Украине меня лично очень тревожат. В нашей студенческой среде тоже появляются оранжевые бантики, особенно на юридических факультетах! Для них любой промах власти — сатанинская радость на одной ноге!
И еще интересней:— Я не понимаю, почему Леха Валенсу приглашают в Кузбасс на празднование 15-летия шахтерских забастовок! Почему его пускают? Почему визу дают? Почему этим только я занимаюсь? Что, мне это одному, что ли, нужно? Ведь с большим трудом удалось этого не допустить! То, что они пытаются сделать теперь уже с нашей страной, я приравниваю к наркоторговле!
Когда Аман Тулеев отдал долги большой политике, он наконец перешел к тому, что его по праву беспокоит больше всего.
— Губернатор должен работать без оглядки. Я не могу ходить в подвешенном состоянии. Я гружу уголь, а за моей спиной те бабки, которые они тратили раньше на выборы, уходят теперь понятно куда.
На чьи же выборы "они" раньше тратили "бабки"?И кто такие "они"? Очевидно, те, у кого эти бабки были. Группа физических лиц, занимающихся бизнесом в сфере энергетики (угольной).
— И после назначения-то радости будет мало,— продолжал Аман Тулеев.— Я не могу работать с занозой в сердце. Я должен работать преданно. Работать в команде на следующие выборы!
Так далеко никто из губернаторов, кажется, еще не заходил (даже в мыслях).После этого журналистов попросили очистить помещение. Впрочем, заседание продолжалось недолго. Никто так и не предложил губернаторам писать никаких заявлений. Об их судьбе им вообще не было сказано ни слова. В этом и состоял самый большой сюрприз, главная новость дня.
Кремлевские чиновники просто выяснили, о чем думают и на что готовы в случае чего люди, сидевшие вчера за длинным столом в Александровском зале Кремля. И с удовлетворением убедились: готовы, если что, на все (что им скажут).
Я не имею в виду господина Лужкова.