На канале НВО (в России — на «Амедиатеке») стартовал сериал Хагая Леви «Сцены из супружеской жизни» — ремейк одноименного сериала Ингмара Бергмана (1973). Здесь разрушение одной семьи снова блестяще разыграно на двоих отличными актерами, но вряд ли новая версия станет для зрителей таким же откровением, как это было пятьдесят лет назад, считает Юлия Шагельман.
Мира (Джессика Честейн) и Джонатан (Оскар Айзек) проходят путь бергмановских героев несколько иным маршрутом
Фото: HBO
Мира (Джессика Честейн) и Джонатан (Оскар Айзек) проходят путь бергмановских героев несколько иным маршрутом
Фото: HBO
Действительно ли число разводов в Швеции выросло вдвое после того, как по одному из главных национальных телеканалов показали шестисерийные «Сцены из супружеской жизни», или это красивая (хоть и довольно грустная) легенда — вопрос открытый. Искусство, безусловно, влияет на умонастроения в обществе, но вряд ли с такими очевидными, поддающимися статистическому измерению результатами. Да, финальный эпизод сериала тогда, в 1973-м, посмотрела почти половина взрослого населения страны, в прессе развернулись бурные дискуссии, а читатели «Афтонбладет» забросали редакцию письмами, где рассуждали о том, кто из экранных супругов больше виноват в развале их брака, и о том, не стоило ли им просто решить все проблемы с помощью группового секса. Но, конечно, сериал — первая работа Бергмана для телевидения, основанная в том числе на опыте его собственных четырех разводов, многочисленных романов (в том числе с Лив Ульман, сыгравшей в «Сценах…» главную женскую роль) и отношений его родителей,— не столько создал, сколько отразил и запечатлел специфический момент во времени: момент слома традиционных моделей отношений, смены гендерных ролей и подъема второй волны феминизма.
Все эти темы оказались актуальны не только для Швеции. Для иностранного проката Бергман перемонтировал сериал в полнометражный фильм, который был с успехом показан в разных странах, вызвал единодушные восторги критиков и получил несколько престижных наград, включая «Золотой глобус». А главное, повлиял едва ли не на каждого режиссера, берущегося за исследование брачных кризисов: от Вуди Аллена до Ричарда Линклейтера и Ноа Баумбака. Не исключая израильтянина Хагая Леви, который первые десять эпизодов «Любовников» (The Affair) для канала Showtime посвятил анатомическому вскрытию одной измены, прежде чем превратить эти «сцены из супружеской жизни» в перекрученную многоступенчатую эпопею на пять сезонов.
В мини-сериале для НВО Леви возвращается к бергмановскому минимализму: пять серий (на одну меньше, чем в оригинале), двое главных героев. Другие персонажи коротко мелькнут в первом и последнем эпизодах, прозвучат иногда голосами в телефонной трубке, несколько раз супружеские конфронтации придется ставить на паузу из-за появления маленькой дочери. Но в центре каждой «сцены», названной так же, как у Бергмана, всегда только двое: Мира (Джессика Честейн) и Джонатан (Оскар Айзек), их чувства, мысли и меняющиеся маски, их умение нажимать на самые больные точки друг друга, их притяжение и разочарование, их отрицание, гнев, торг, депрессия и смирение.
Понятно, что в 2021 году, в отличие от 1973-го, разводом уже никого не удивишь. В самом начале «Сцен…» студентка социологического факультета (Сунита Мани) берет у Миры и Джонатана интервью для своего проекта именно потому, что они — редкая пара, сумевшая продержаться в браке десять лет. Чтобы придать остроты сюжетным коллизиям, а заодно их осовременить, Леви и его соавтор сценария Эми Херцог меняют супружеские роли: Мира, продакт-менеджер в международной IT-компании, является в семье главным добытчиком, а Джонатан совмещает преподавание философии в университете и домашние заботы, воспитание четырехлетней Авы тоже в основном на нем.
Кроме того, хотя герои, как и в оригинале, относятся к благополучному среднему классу, а значит, вместо переживания экономических последствий развода могут полностью сосредоточиться на изобретательном вытягивании нервов друг из друга, Джонатана авторы снабжают довольно специфическим бэкграундом. Он происходит из семьи современных еврейских ортодоксов, и именно строгое догматическое воспитание и последующий отказ от религии лежат в основе его страха быть отвергнутым и одиноким и, соответственно, отношения к жене и семье. Этот далеко не универсальный опыт превращает историю из архетипической в частную. Интересно ли за ней следить, теперь зависит исключительно от мастерства актеров, которые, надо отдать им должное, вложились в роли настолько, что перенесли свой темпераментный дуэт даже на красную дорожку Венецианского фестиваля, где состоялась премьера сериала.
В самом же шоу Мире досталось куда меньше авторского внимания, чем Джонатану: ее предыстория кратко изложена в первые минут десять экранного времени, и больше создатели к ней не возвращаются вплоть до финального эпизода. Несмотря на душераздирающие моно- и диалоги, она так и остается во многом закрытой от зрителя, и это, с одной стороны, соответствует характеру героини (не зря в одной из ссор Джонатан обвиняет ее в неспособности к честной коммуникации), а с другой — делает баланс сил и симпатий в паре не слишком честным. Но возможна ли вообще честность в отношениях? Хагай Леви, кажется, склоняется к отрицательному ответу, подчеркивая его еще и формальным приемом — каждый эпизод, кроме последнего, открывается одинаково: Честейн или Айзек приезжают на съемочную площадку, проходят на свои места и становятся Мирой и Джонатаном по команде «Мотор!». Все эти шепоты и крики, напоминают авторы, в конечном счете просто игра — и, пожалуй, подавать на развод сразу после титров все-таки не стоит.