В России вышел сборник «Империи Средневековья» — созданный французскими учеными коллективный труд, описывающий исторические судьбы великих держав прошлого. И знаменитых, которые мы совершенно привычно зовем «империями», и почти забытых, но тоже зачарованных в свое время соблазном имперской идеи. Рассказывает Алексей Мокроусов.
Фото: Альпина нон-фикшн
Фото: Альпина нон-фикшн
Страны делятся на те, которые были империями, и те, которые только мечтают ими стать. Есть еще, конечно, и страны без амбиций, в них обычно удобнее всего жить, но монографии чаще посвящают первым. Внушительный том под редакцией Сильвена Гугенхейма «Империи Средневековья» собрал статьи французских исследователей, представляющих с десяток университетов, от Тулузы и Страсбурга до Парижа и Лиона. 16 очерков по 30–40 страниц каждый разбиты на три раздела, по типу описываемых империй: «империи-миры» и «империи-универсумы», такие как Византийская, Монгольская или Османская; «расколотые империи на рассеянных территориях» — к ним, в частности, отнесли Священную Римскую и империю Плантагенетов начиная с короля-кочевника Генриха II, а также влиятельную Венецианскую республику; наконец, «закрытые империи» с ограниченными территориями — например, инки и ацтеки, Япония и редко кем исследуемая из такой перспективы Сербия.
Как всякая классификация, эта довольно условна, само понятие Средневековья здесь европейское, идущее от итальянских гуманистов. Для них период между античностью и культурным возрождением укладывался в пространство X–XV веков, а для японцев почти то же время, с конца VI до конца XII века — «кодай», чистая «древность». Называешь по-разному, а общее есть — империи могли соседствовать мирно, не всегда даже догадываясь о существовании друг друга; в этом отношении эпоха выглядит «золотой» в истории человечества, хотя незнание о соседях в конечном счете не приводило к радикальному сокращению количества проливаемой крови. Потому так хочется запараллелить давние истории с жизнью и смертью империй наших дней: общие законы — схватка за власть, трудности управления и недооцененные вызовы времени — не отменить и потомкам.
Ловушки терминологии не отменяют размаха планов — порой до обидного кратких, как в случае с Сербией, чей расцвет пришелся на короткий период правления Стефана Душана (1308–1355). За десять лет обладатель титула императора сербов и греков сумел благодаря византийским походам сделать страну большой и могущественной, получить выход к трем морям. Но где неожиданный взлет, там и быстрое падение — Андрей Файгель описывает, как ранняя смерть императора положила конец амбициозным планам: турки, чью опасность для Европы Душан осознал едва ли не первым среди современных ему политиков, постепенно отвоевали все его приобретения. Многие могли пожалеть, что зря не пошли навстречу желанию Душана возглавить крестовый поход христиан против турок, но раскол внутри самого христианства драматично сказался на судьбе Старого Света, почти как многолетняя вражда с соседями. Этот раскол стал одним из сквозных сюжетов книги — так, в главе о Венецианской республике Бернар Думерк вспоминает, как турки во многом в пику католикам строили свою религиозную политику на бывших византийских территориях (например, разрешили православным восстановить разрушенные монастыри и строить церкви в Константинополе).
О том, что считать империей, спорят много, и авторы сборника видят в книге место для дискуссий, соглашаясь с тем, что само представление об империях бывает довольно зыбким. В случае со средневековой Германской империей многие путаются в сущностях: для одних за словосочетанием скрывается прежде всего универсальная идеальная империя, продолжение вселенской монархии римлян, для других — реально существовавшая страна с ее политическими достоинствами и недостатками: об этом составитель сборника Сильвен Гугенхейм пишет в статье «Недостроенная империя: Германская империя от Оттона Великого до Максимилиана». Венецианцы тоже запутывали дело: управлявшая республикой аристократия хоть и последовательно расширяла границы владений, но не слишком очаровывалась тем, «что стояло за термином imperium». Впрочем, методологическая неуверенность только выглядит неуверенностью, на деле в ней одно из достоинств коллективного исследования, впечатляющего энциклопедической широтой поиска, даже если за рамками остается многое, от кхмеров и хазар, которым так хотел отмстить вещий Олег, до африканских государств южнее Сахары — список лакун честно указан во введении, напоминающем о возможностях одного тома. Научный редактор книги, известный историк Олег Воскобойников снабдил обширную разноязыкую библиографию указаниями на русские переводы — в тех нечастых случаях, когда они существуют.
Наша книжная жизнь редко может похвастаться оперативным и качественным переводом зарубежной научной литературы. «Империи Средневековья» — французский оригинал вышел лишь два года назад — напоминают, что нет ничего невозможного. Сборник стал частью альпиновской исторической коллекции, в которой до этого появились работы о тамплиерах, Первом крестовом походе и об особенностях профессии палача в XVI веке, недавно вышла монография о Плантагенетах — вроде бы дела давно минувших дней, но история дразнит намеками на бег по кругу, издевательски взывает к параллелям и аллюзиям. Откликаться на провокацию всерьез или ее игнорировать? Выбор мало влияет на итоги. В сухом остатке — сотня имперских памятников, полустертые границы, специфическое мышление. Хорошо, если его определяют книги, подобные этой.
Империи Средневековья: от Каролингов до Чингизидов. Под ред. Сильвена Гугенхейма. Пер. с франц. Алексея Изосимова.— М.: Альпина нон-фикшн, 2021.