дата театр
Завтра (6 июня) исполняется 100 лет со дня рождения народной артистки и одной из самых любимых артисток Советского Союза Татьяны Пельтцер.
Звезд минувшего времени можно разделить на два класса. При упоминании одних положено возвести очи горе и протянуть "о-о-о-о, какая была мощь!" или что-то в этом роде. При упоминании других говорить ничего не надо — эти имена как пароли. Люди на них просто улыбаются и вспоминают свое детство. Чаще всего эти, "вторые", актеры не царили на сцене и на экране в пьесах Шекспира или Чехова. Предъявить истории список их ролей — просто смех. Но именно они были вроде родственников, вроде близких людей, которым абсолютно доверяешь. Актеров этих не так уж много, но ведь даже самая многочисленная родня — не весь мир. Из этих, "родных",— Фаина Раневская, Рина Зеленая и, конечно, Татьяна Пельтцер.
Кто-то в одно время и даже, наверное, в тех же театрах и на тех же киностудиях, что и Татьяна Пельтцер, играл важные роли, учил современников высокому и светлому, заседал в президиумах. А у нее сплошь какие-то вспомогательные соседки да тетки второго плана, мудрые бабушки или коммунальные склочницы, фрекен Бок из "Малыша и Карлсона" да Марселина из "Женитьбы Фигаро". Правда, за какую-нибудь соседку тетю Тоню из немудреной комедии Театра сатиры "Проснись и пой!" можно отдать оптом большинство спектаклей других театров — она прыгала, танцевала, вскакивала на стол и с неподражаемым шармом объявляла об одном из своих любовников: "Он был еврей!" Слово, которое произносить полагалось полушепотом и со стыдом, она говорила мечтательно и победоносно. Такой уж в ней был заряд бесшабашного жизнелюбия, витальной силы и азарта, что не заразиться от Пельтцер куражом и правильным, свободным отношением к жизни было невозможно.
Никаких театральных университетов актриса не кончала. Главным ее учителем ремесла оказался отец, известный русский провинциальный актер Иван Пельтцер. Татьяна впервые вышла на сцену еще в детстве, долго скиталась по каким-то провинциальным театрам, успела даже, выйдя замуж за немецкого коммуниста, поработать в Германии и потом вернуться в Советский Союз. Известность пришла к ней в том возрасте, когда другие актрисы, советские звезды, ее ровесницы, уже скрывали годы, боролись со старостью и потихоньку начинали делать пластические операции. А для Татьяны Ивановны по большому счету все только начиналось: она сыграла колхозницу Лукерью Похлебкину в спектакле "Свадьба с приданым", и постановка настолько удалась, что ее сняли на пленку и запустили в кинопрокат.
О красоте послужного списка она не заботилась, работала с удовольствием. Никогда не была искусственной или фальшивой. Своих героинь Татьяна Пельтцер наделяла не только живостью поведения и непоседливостью, но и трезвым, саркастическим отношением к миру, каким-то особенным, испытующим и проницательным взглядом на окружающих. Какой бы смешной ни была очередная комедия, казалось, что провести, обморочить героиню Пельтцер невозможно. Но знание чего-то важного про людей и про мир не только не сковывало ее, не принуждало просчитывать каждый шаг, но наоборот, заставляло тратить жизнь направо налево и совершать не соответствующие регалиям поступки.
Про ее острый язык, вздорный нрав и не проходившую с годами любовь к преферансу до сих пор рассказывают байки. Она не лезла за словом в карман и отчаянно ругалась с режиссерами. После одной из перепалок с Валентином Плучеком плюнула на все и буквально в одночасье сбежала из Театра сатиры, где проработала 30 лет, в театр Марка Захарова. Было ей тогда уже за 70, но она не прогадала. В "Ленкоме" ее называли "баушкой" и нежно любили. В "Трех девушках в голубом" Людмилы Петрушевской, одном из лучших спектаклей Марка Захарова, она играла грандиозно — старческое недержание речи ее героини Федоровны блуждало от печальной житейской документалистики к языковому гротеску и обратно. Ни до ни после Татьяны Пельтцер никто не сумел так сыграть на сцене тексты Петрушевской.
Была еще и самая последняя, крошечная роль Берты в "Поминальной молитве". В финале спектакля старую актрису буквально выносил на авансцену Александр Абдулов. Она забывала даже те фразы, которые должна была произнести, но зал буквально вставал навстречу ей со слезами на глазах. В последних ролях принято искать творческое "завещание". Но это слово для этой актрисы слишком пафосно. Какое еще завещание? Просто надо действовать до самого конца.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ