премьера кино
В московском кинотеатре "Пушкинский" публике была представлена историческая драма "Всадник по имени Смерть", снятая Кареном Шахназаровым по роману одного из эсерских лидеров, Бориса Савинкова, "Конь бледный". На премьере побывала ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.
Предварявший выход режиссера Михаил Швыдкой высказал предположение, что о картине будут писать, исходя из сегодняшней актуальности борьбы с терроризмом. При живости воображения нетрудно провести параллели между любыми аналогичными с виду явлениями, однако мне не кажется, что описание эсерской революционной борьбы начала века действительно поможет понять психологию современного шахида. Единственное в фильме явное сходство с современностью — кратко обрисовывающая исторический контекст черно-белая имитация кинохроники, предшественницы нынешних телерепортажей. На заднем плане то предъявляют народу для опознания заспиртованную голову бомбиста, то беззвучно вспыхивают взрывы, то дергаются в судорогах раненые, а в камеру завороженно смотрят прохожие или заглядывают жандармы, кокетливо разглаживая усы.
Представлявший собой во многих отношениях незаурядную личность Борис Викторович Савинков дал миру посредственного литератора В. Ропшина, и, несомненно, на нем лежит часть вины в той скуке, которую вызывает "Всадник...". Измученный адреналиновой недостаточностью Савинков умел организовывать острые ощущения для себя и окружающих, но был бессилен увлекательно описать свои внутренние переживания по этому поводу. Впрочем, это можно считать и режиссерской удачей — что скуку, томившую автора "Коня бледного" и его лирического героя Жоржа, зритель ощущает как свою собственную.
Главную роль играет Андрей Панин, блестящий от пота, как рысак. То ли это недосмотр гримера, то ли художественный прием: остальные персонажи тоже частенько покрываются испариной, но не все и не всегда, а герою как бы постоянно жарко. Наверное, потому, что "ад следует за ним", подогревая его снаружи, но не в силах растопить его ледяное нутро. Эту вымороженность Андрей Панин прекрасно передает, но в целом фильм ставит перед ним слишком простую задачу. После каждой новой попытки его боевой группы убить великого князя Сергея Александровича ему приходится сидеть с пустым взглядом над рюмкой водки и с отвращением слушать оффенбаховский канкан в угрожающей аранжировке Анатолия Кролла и смотреть на танцовщиц в страшненьком кукольном гриме.
В фильме вообще много кукольного. Когда на экране впервые появляются члены эсерской террористической организации, они сидят за столиком кабаре в масках — на Жорже белое личико с румяными кружочками щек, черной родинкой и лукавой улыбкой. Отправляясь на очередное дело с бомбой в красиво перевязанной красной лентой круглой коробке, он на секунду задерживается перед витриной с тремя женскими манекенами. А цель террористов номер один и вовсе совершеннейшая кукла: великий князь (Василий Зотов) реален не больше, чем движущаяся на шарнире фигурка-мишень в тире. В пресс-релизе приложен перечень реальных объектов, на которых велись съемки, однако прежде всего запоминается, извините за тавтологию, декоративность декораций, игрушечность старомосковских домиков, выстроенных на "Мосфильме" — это очень дорогие и качественные домики, но будто нарочно снятые так, чтобы никто не заподозрил их в подлинности. И даже настоящая брусчатка, по которой на звуковой дорожке так натурально цокают лошадиные копыта, не развеивает этого ощущения не то чтобы фальши, подлога, но нарочитой искусственности, игры, настолько же условной, как инсценированная "хроника" в прологе.
Эта игра в смерть долго не может разрешиться желаемым результатом. Лишь оставшись совсем один (кто-то из его боевой группы погибает при предыдущих покушениях, кого-то он прогоняет сам), Жорж просто входит в ложу великого князя во время оперы в уверенности, что не успеет выстрелить. Но и после выстрела его никто не останавливает: он, как во сне, стоит у дверей ложи с пистолетом в руке, однако хватать его некому. Ничего не поделаешь, приходится неторопливо убрать пистолет в карман и идти осуществлять дальше свою смертоносную миссию. Только один раз этот четвертый всадник из Апокалипсиса использует свое "служебное положение" в личных целях: убивает на дуэли мужа женщины, отвлекавшей часть его мыслей от великого князя. Маловыразительный муж (Валерий Сторожик), как и князь, падает на землю с покорностью очередной движущейся мишени. Ну как тут не заскучать, когда соперника по-человечески просишь: "Стреляйте!", а он замер с пистолетом в руке, будто восковая фигура.
В озвученном закадровым голосом героя послесловии быстро спрессовывается остаток жизни (вышел из эсерской партии, воевал с красными, организовывал белогвардейские заговоры и мятежи, а в 1924-м был арестован при переходе советской границы и на допросе выпрыгнул из окна Лубянки). По эпилогу можно представить, насколько насыщенным событиями и захватывающим мог быть фильм, если бы авторы сосредоточились на внешней стороне жизни героя и предпочли своего собственного, выдуманного Савинкова, пожертвовав пресным самоанализом Савинкова настоящего, не сильного в эстетизации собственного имиджа.