Григорий Пасько, военный журналист:
— Никогда ни с кем не сотрудничал. И никому не советую этого делать. Я категорически против сотрудничества с нашими следственными органами. Потому что следственные органы с первой минуты ареста нарушают закон. Это только по закону суд должен принять во внимание помощь следствию, а на самом деле в жизни это всегда приносит только вред. А примеры Сутягина и Мужихоевой это только подтверждают.Лев Вайнберг, президент международного инвестиционного объединения "Солев":
— Мой адвокат Генрих Падва мне очень точно объяснил: чем больше слов, тем больше срок. Насчет деятельного раскаяния не знаю, тем более в отношении террористов.
Сергей Михайлов, предприниматель:
— Выдвигаемые против меня обвинения были инспирированы, поэтому во время женевского следствия я не видел необходимости сотрудничать со следствием. В демократическом государстве при вынесении вердикта в любом случае должно учитываться сотрудничество со следственными органами — кем бы этот обвиняемый ни был. Тем более убежден, что такие примеры положительно воздействуют на остальных.Артем Тарасов, гендиректор компании "Итерен", вице-президент швейцарского финансового дома "Кредит Приве" (Credit Prive):
— Под следствием была моя компания. Я проходил как свидетель, но старался не являться на допросы. У нас такая следственная система, что если ты ответил хотя бы на вопрос, как тебя зовут, то тебя могут из свидетеля сделать подозреваемым, а после ответа на следующий вопрос можешь стать обвиняемым. Если же ничего не сказал, то и вменить ничего не могут, если только не застали на месте преступления. А эта шахидка, насколько я знаю, сдала очень многих террористов, боевиков и криминальных "авторитетов". Это надо учитывать. В США и Англии, если человек совершил какое-то преступление, но помогает раскрыть более тяжкое, его всячески защищают, дают новое имя, помогают начать новую жизнь. А у нас, выходит, это не играет никакой роли. И получается, что раскаиваться незачем, это только боком выйдет. Пойманные убийцы не будут сдавать заказчиков, и те будут находить новых исполнителей.
Олег Шенин, председатель КПСС, бывший член ГКЧП:
— У меня была расстрельная статья по обвинению в измене Родине, поэтому я не мог сотрудничать со следствием. Хотя с первых дней меня пытались прессовать, предлагали, чтобы я обратился к Горбачеву и покаялся. Но я не хотел сотрудничать с этой сволочью. А вообще, деятельное раскаяние суд должен учитывать. Тем более что сейчас перед судом предстала не просто молодая женщина, а именно раскаивающаяся в своих действиях. Конечно, не наказать ее нельзя, но смягчить приговор надо было обязательно. И не так, как хотело обвинение,— с 25 до 24 лет.Сергей Станкевич, председатель совета директоров компании "Энергомонтаж", член правления фонда "Индем":
— Мне мое дело с терроризмом не хотелось бы объединять, да и вообще вспоминать об этом — уже столько времени прошло. Тем более что мое дело было закрыто на стадии следствия и мне были принесены извинения. А до того как я уехал в Польшу, меня вызывали в прокуратуру и я совершенно искренне давал показания. Помогли ли они следствию — не знаю.