Любовь зла

Мои рассказы о том, где я живу в Петербурге, москвичами восторженно прерываются два раза. В первый раз — это после местоописания. "Ну, понимаешь, — говорю я, — Петроградская сторона — это, типа, как внутри Садового кольца". Во второй — когда я говорю о нашем сталинском доме. Никогда не думал, что мой банальный сталинский дом может быть предметом зависти и искреннего восхищения. В Москве, оказывается, может!

       Теперь легкое пояснение для петербуржцев. Внутри Садового кольца, то есть в исторических границах Москвы, могут позволить себе проживать только недопосаженные олигархи и недобитые старики. И те и другие постепенно из этого кольца выбираются. В сталинских домах, которые попадаются и за кольцом, контингент примерно тот же. В Петербурге я, конечно, не могу так упрощать эту схему. С жителем "Васьки" я готов долго и подробно спорить о преимуществах и недостатках наших районов. Но мне — коренному жителю Петроградской стороны с 28-летнем стажем — все и так ясно. Хотя, если подумать, то для начала приходят на ум только недостатки. Например, после девяти на Каменоостровском проспекте можно по пальцам пересчитать работающие продуктовые магазины — от метро "Петроградская" до Каменного острова их три. Причем, третий открылся только накануне Нового года. Проститутки, для обогрева которых эти магазины, собственно, работают, как и тамошние продукты, доверия у меня не вызывают. Так что домой я прихожу голодным. А приезжая в гости к своему приятелю на Пионерскую, я с мистическим ужасом захожу в какую-нибудь "пятерочку". Покупка банальной бутылки водки превращается в увлекательную экскурсию по торговым рядам — поиск нужного отдела, нужной бутылки (все это надо еще в корзинку положить)... Вот тут-то и понимаешь, как же все просто в этих убогих стекляшках на Каменностровском...
       Или дома. О сталинских даже не говорю. Их все равно на Петроградке мало. Я о тех, которых много. Большинство квартир в этих домах — это коридор метров на пятьдесят и соответствующее количество комнат. В начале 90-х такие квартиры риелтеры любили расселять. Пару моих одноклассников из таких квартир переехали. Вот только въезжать в такие джунгли никто не хочет. И уже 15-ый год я вижу на нескольких десятках лично мне знакомых окон объявление sale. Хотя вру — один умник все-таки нашелся. Он купил квартиру рядом со мной. Два раза в день, выгуливая собаку, я злорадно наблюдал, как стены этой квартиры постепенно были очищены до кирпичей, а потолок — до балок. Дальше я подглядывать не мог — вставили стеклопакеты. Но тут эксперименты по созданию нормально жилища дали трещину в буквальном смысле слова — прямо по фасаду здания. И у нас с псом снова появился объект для наблюдения.... По моим экспертным оценкам, покупка квартиры на Петроградке вылилась этому жильцу явно не в ту сумму, на которую он первоначально рассчитывал.
       Почему же я так злорадствовал? Неужели мне есть дело до какого-то нувориша, купившего себе квартирку. Переехав в Москву, я понял, что есть. В городе, в котором сознательно разрушили все старые постройки, а сейчас доламывают то, что не успели, я понял, что пускать лишь бы кого к себе нельзя. Петроградка, стала для меня закрытым клубом, местом только для своих. И на Пионерскую езжу только потому, что у меня там приятель, с которым мы вместе выросли на Петроградской. Поэтому даже сидя в его блочном доме, нам есть о чем поговорить. А уж если мы выберемся на Большой пр. П.С! Оценить, что Фонтанка — это круто, способен самый непросвещенный иностранец даже по фотографии. Проникнуться прелестью кривых петроградских улочек можем только мы с приятелем и немножко наши антагонисты — жители прямых улиц Васильевского. Другим этого не дано.
       Редактор не просил меня писать хорошо или плохо о Петроградке. Он просил описать мои ощущения от петроградской стороны. В результате может показаться, что я либо ее ненавижу, либо стараюсь таким образом "отвадить" от нее чужих. Все намного проще. Любовь алогична, да и к тому же, как известно, зла. Вот поэтому я и люблю Петроградку.
       РОМАН ОВЧИННИКОВ, Москва