|
Долевой прием |
До того как решиться на покупку квартиры, я был убежден, что, если следовать некоторому железному набору правил, то сделка пройдет как по маслу. Правила, почерпнутые в основном из прессы, гласили: обращайся в компанию, которая работает непосредственно с правительством Москвы; лично проверь разрешение на строительство; убедись, что компания — инвестор, а не посредник.
Проект "Дом на Карамышевской набережной" компании "Астиком" подходил мне просто идеально. Поскольку в одном из корпусов большинство квартир отходило в муниципальный жилой фонд, потолки здесь были пониже, зато и стоимость одного квадратного метра на $400 меньше, чем в соседнем корпусе. Плюс к тому услуги эксплуатирующей организации должны были предоставляться по муниципальным расценкам. Именно в этом, восьмом, корпусе я и присмотрел "двушку" на пятнадцатом этаже.
Менеджер отдела продаж "Астикома" Ольга Виноградова пояснила, что первый взнос — половина стоимости квартиры, а вторую можно внести через полгода после заключения контракта. При этом стоимость одного квадратного метра лоджии на 50% ниже стоимости метра жилой площади. Правда, квартира без отделки (если не считать установленных окон-стеклопакетов).
Взяв домой для ознакомления договор о совместном долевом участии в строительстве, я обратил внимание на его, мягко говоря, односторонний характер. Мои обязанности по внесению оплаты были четко прописаны. Но вот "Астиком" мне почти ничего не гарантировал. Срок окончания строительства моей квартиры в договоре был, конечно, указан — четвертый квартал 2004 года, но санкций за просрочку я в договоре не нашел. Также, на мой взгляд, не была в нем четко обозначена и ответственность компании за возврат моих денег. Но больше всего мне не понравилось отсутствие пункта об обязательной регистрации договора в Департаменте жилищной политики и жилищного фонда города Москвы (ДЖП). По моему убеждению, лишь такая регистрация дает гарантию, что квартира никому, кроме меня, не будет продана. К тому же мне не показали протокол о разделении квартир между инвестором и муниципальными властями, который гарантировал бы, что именно "Астиком" владеет приглянувшейся мне "двушкой".
Наутро я предпринял попытку обезопасить себя от других претендентов на "мою" квартиру. В отделе продаж "Астикома" я потребовал дополнить договор пунктом о том, что квартира не обременена никакими обязательствами и не находится под арестом. Но начальник отдел продаж Светлана Манчинская пресекла эти попытки — квартиры оказались уже заложенными, под них компания взяла кредит в Сбербанке на строительство.
— А как же вы их продаете? — растерянно спросил я.
— Так и продаем,— был ответ.— Не нравится — не берите.
Но я-то как раз хотел взять, поэтому и пытался добиться регистрации договора. Тем более что, как мне говорили, аналогичные сделки по другим домам этого же проекта и даже по другим квартирам в моем доме все-таки регистрировались в ДЖП.
Помощник гендиректора "Астикома" Екатерина Васильева попыталась успокоить меня: мол, в Сбербанке заложены не конкретные квартиры, а "просто квадратные метры", потому никаких опасений у инвесторов быть не может. По ее словам, договор, заключаемый со мной в "Астикоме", аналогичен соглашениям в других компаниях.
Мне также удалось выяснить, что "Астиком" пытается зарегистрировать в ДЖП уже второе допсоглашение к инвестиционному контракту, заключенному с правительством Москвы еще в ноябре 2000 года. Сроки сдачи домов несколько раз менялись, кроме того, увеличилась этажность одного из трех зданий. Дополнительное соглашение должно легализовать эти изменения, ведь иначе ДЖП просто не зарегистрирует квартиру в доме, не соответствующем первоначальному проекту.
После споров с сотрудниками "Астикома" я добился немногого: компания согласилась внести в договор пункты о том, что право продать свою долю другим лицам я имею не с "письменного согласия инвестора", как в первоисточнике, а лишь "по согласованию" с ним. И гарантировала, что на момент заключения сделки право на мою долю не было передано третьим лицам. Но так как реестра по разделу квартир я так и не увидел, это не гарантировало, что моя жилплощадь не попала, например, в муниципальный фонд.
Обсуждать ответственность за срыв срока сдачи, размер штрафных санкций, условия, порядок и сроки возврата денег со мной отказались. "Мы не банк",— заявил мне сотрудник компании. Последней каплей стал отказ сотрудницы "Астикома" назвать технические параметры стеклопакетов, которые будут установлены в квартире. Когда я сослался на пункт, где оговаривалась такая возможность, мне ответили: станете инвестором, тогда и напишите заявление с соответствующей просьбой.
Знакомый маклер, посмотрев пакет документов "Астикома", заявил прямо: "Договор составлен так, что 'Астикому' просто нет смысла отдавать квартиру,— хотя деньги вернут обязательно".
Юрист компании Swiss Realty Group, к которому я обратился, также посоветовал отказаться от заключения договора, посчитав его очень жестким по отношению к соинвестору. Хотя и признал, что договор "Астикома" действительно аналогичен большинству инвестиционных договоров, заключаемых девелоперскими компаниями с клиентами.
После этого я как-то охладел к новостройкам, а заодно понял, что никакие юристы не помогут мне в противостоянии с девелоперами. Куда бы я ни обратился, моя обязанность сводилась к одному — оплачивать все затраты и причуды застройщика, надеясь, что он меня не обманет.
ИВАН БОГАЧЕВ