В четверг в новосибирском кинозале «Синема» прошли Дни современного аргентинского кино. Акция подобного рода проводилась в Сибири впервые и была приурочена к визиту в город посла Аргентины в России Хуана Карлоса Санчеса Арнау. Ничего принципиально нового зрители не увидели, но и жалеть о зря потраченном времени тоже не было повода.
Первая картина «Наследство» (2002) оказалась комедийной мелодрамой. Стареющая хозяйка ресторана решает приютить на время в своем заведении молодого немца, приехавшего в чужую страну искать свою девушку. К середине фильма выясняется, что и рестораторша когда–то также попала в Буэнос–Айрес в поисках своей любви. Любовь находится, но, разумеется, не сразу и не такая, которую герой и героиня искали в начале картины. Иллюзии уходят, а на смену им появляется счастье. Сюжет банален и прост, как и стиль фильма. «Наследство» — добротная, незамысловатая лента, не хватающая звезд с неба, но пришедшаяся по душе большинству зрителей.
Авторы «Жителя Буэнос–Айреса» (2002) предложили зрителям посмотреть проблемное кино о судьбе парня из провинции. Работал слесарем, но пошел по кривой дорожке — помог вскрыть краденый сейф и стал козлом отпущения. Сердобольный дядя вытащил беднягу из тюрьмы и отправил в столицу к своему давнему другу учиться на полицейского. Вот такие виражи судьбы. Показано все, впрочем, без особой сенсационности в модной теперь документальной манере. Жесткий, в меру натуралистичный фильм стремится, в первую очередь, полностью погрузить в атмосферу жизни своего предельно обыкновенного героя. Он даже и проблемы не столько вскрывает, сколько просто их показывает.
Принцип «доверия реальности» остается главным и в «Красном медведе» (2002). Человеческие экземпляры животного, ассоциирующегося прежде всего с Россией, оказывается, встречаются и в Аргентине. Но только там они не бурые или белые, а красные. Медведь — прозвище героя. Отсидев в тюрьме 8 лет, он выходит на свободу матерым уголовником, но сохраняет все же человеческую душу. На свободе эти годы у него оставалась жена и дочь. Жена снова вышла замуж, дочь считает его бандитом. Фильм держится, в первую очередь, на характере Медведя — сильного, агрессивного и одинокого. Достоверность и точность многих сцен поражают. Но очередной вариант «критического реализма» по–аргентински кончается сценой бандитской разборки в кафе, где наш герой уложит всех наповал чуть ли не одной пулей, как в лучших американских боевиках.
После трех фильмов остается общее ощущение, что в аргентинском кино царствуют жанровые стандарты кинематографа 30–летней давности. Однако они удачно разбавлены новейшими европейским тенденциями — космополитизмом «Наследства» и новой реалистичностью «Жителя Буэнос–Айреса» и «Красного медведя». В остальном канон соблюдается неукоснительно и дает неплохие результаты.
АЛЕКСЕЙ КОЖЕМЯКИН